Джанет Дейли - Гордые и свободные
– Я тебе помогу.
Он опустился на колено, разрыхлил землю.
– Иди-ка сюда.
Она нерешительно опустилась на колени рядом с ним, сама не своя от волнения.
– Первая буква Д.
Фиби хотела произвести на Дье впечатление, но, когда она попыталась изобразить букву на земле, рука у нее задрожала. Девочка поспешно стерла проведенную линию, чувствуя, как молодой человек дышит ей в ухо. Он сжал ей пальцы, чтобы она держала ветку покрепче.
– У тебя рука такая холодная, – сказал Дье. – Как горный ручей зимой.
– Я знаю, – прошептала Фиби, хотя на самом деле ей было жарко.
Казалось, что прикосновение Дье обжигает кожу пламенем. Их тела почти соприкасались, от Дье сладко пахло сидром. Внутри у девочки все замирало. Она боялась пошевелиться, но еще больше боялась выдать свое волнение неосторожным движением.
– Мое имя пишется так. – Он водил ее рукой по земле. – Д… Ь… Е… Т… Е… Р… О… Н… О… М… И. Дьетерономи. А фамилия – Д… Ж… О… Н… С. Дьетерономи Джонс. – Только тут Дье отодвинулся. – Длинное имя.
– Вот и хорошо, что длинное, – горячо прошептала Фиби и смутилась.
Его рука по-прежнему не выпускала ее пальцы. Это ощущение Фиби ужасно нравилось. Она оглянулась, чтобы проверить, чувствует ли он то же самое.
Дье смотрел на нее сверху вниз. Ее прекрасные глаза лучились такой нежностью, что удержаться было невозможно. Дье судорожно сглотнул, чувствуя, что сейчас задохнется. Он так страстно желал эту девочку, что, казалось, вот-вот умрет на месте. Ее губы казались ему такими нежными, мягкими, манящими. Они притягивали его как магнитом.
Он не отдавал себе отчета в своих действиях, ничего не помнил, не видел, не замечал – лишь почувствовал робкое прикосновение ее теплых, податливых губ. Дье вовсе не собирался ее целовать, но остановиться было уже невозможно. Он жадно впился в уста Фиби, отдававшие привкусом дикого меда.
Маленькая ручка скользнула ему под куртку, обожгла прикосновением. Дье замер, завороженный ощущением близости ее тела. Два маленьких холмика прижались к его груди. Дье рывком отодвинулся и вскочил на ноги, сам не свой от стыда и чувства вины.
– Дье, ты что? – тихонько спросила Фиби. – Что-то не так?
– Уже поздно… И холодно. Иди-ка домой, пока за тобой мама не пришла, – резко сказал он и, читая в ее глазах обиду, совсем стушевался. – Не смотри ты на меня так. Неужто ты не понимаешь? Мне нельзя было это делать.
Она поднялась, закуталась в шаль.
– Но я сама этого хотела.
– И очень плохо, что хотела. – Дье разозлился на нее за эти слова – теперь ему еще больше захотелось ее поцеловать. – Ведь ты, Фиби, совсем еще девочка. Ты слишком зеленая, чтобы… чтобы подпускать к себе мужчину.
Она стояла перед ним такая невинная и доверчивая, такая красивая, что у Дье вырвался стон.
– Моя мама была всего на год старше меня, когда родила своего первого ребенка.
Дье снова простонал.
– Фиби… не надо.
– Разве тебе не нравится со мной целоваться?
Этот простой вопрос пробудил целую бурю в его душе.
– Нравится. Сама знаешь, – осипшим голосом ответил он.
Широкая улыбка озарила ее лицо, зубы вспыхнули в темноте белоснежными жемчужинами:
– Мне тоже.
Фиби подалась к нему, и Дье уже протянул руки – он сам не знал, то ли желая обнять ее, то ли желая удержать. Но в это время с веранды донесся зычный голос:
– Дье! Дьетерономи!
Узнав голос хозяина, Дье испытал неимоверное облегчение.
– Я здесь, сэр!
Он еще раз взглянул на Фиби и бросился наутек.
Клинок Стюарт поджидал его на ступеньках.
– Приведи лошадей. Пора уезжать.
Открылась дверь, на веранду вышла Темпл, накинув на плечи шаль.
– Сейчас, сэр.
Дье попятился, потом обернулся и побежал к конюшне.
Клинок проводил его взглядом. Он знал, что Темпл стоит у него за спиной, но не торопился поворачиваться к ней, глядя во тьму. Он вдыхал пряный ночной воздух и чувствовал, как им вновь овладевает знакомое нетерпение, жажда действия охватила его ум и мышцы. Все лето он раздумывал, не пора ли ему вернуться на прииски. Клинка манило вовсе не золото. Он истосковался по опасности, по азартной игре, в которую превратилось старательство после того, как джорджийцы заявили свои права на золото.
Отец хотел, чтобы Клинок оставался дома, продолжал ухаживать за Темпл. Но молодой Стюарт не был уверен, что ему уже пора взваливать на себя тяжесть семейных обязанностей. Жена, семья – эти слова звучали слишком скучно.
Но как быть с Темпл? Она пленяла и возбуждала его, как никакая другая женщина. И он желал ее сильнее и глубже, чем других красоток. После утомительного и монотонного дня, проведенного на полях, где нужно было приглядывать за рабами, Клинок мечтал о том времени, когда Темпл окажется в его постели. Он улыбнулся – при одной мысли об этом его охватило возбуждение.
– Что ты там рассматриваешь? – тихо спросила Темпл, и он ощутил исходящий от нее запах лаванды. Девушка стояла так близко.
Но Клинок все равно не обернулся. Он посмотрел вверх, в темное небо, на котором алмазами были рассыпаны звезды.
– Я смотрю на небо. Видишь, оно черное, как твои волосы, а звезды сияют, как твои глаза.
Только теперь он медленно развернулся к ней. Сердце его стучало гулко и ровно.
– Ты такой же краснобай, как твой отец, – улыбнулась Темпл.
Клинок взглянул на дверь и спросил:
– А где твой отец?
– Он с матерью. У нее опять приступ кашля. Я сказала ему, что сама попрощаюсь с тобой.
Темпл увидела, как его глаза вспыхнули страстью, и, не дожидаясь, пока он протянет к ней руки, сама шагнула ему навстречу. Слишком редко выпадали минуты, когда они могли побыть вдвоем, вдали от чужих глаз. Запрокинув голову, Темпл поцеловала его долгим жадным поцелуем, с наслаждением ощущая, как его руки скользят по ее спине. Девушке хотелось прижаться к нему как можно сильнее. Она обвила его шею руками, слегка укусила его за мочку уха.
– Жаль, что тебе нужно уезжать, – прошептала она.
– Что, боишься, что я не вернусь? – поддразнил ее Клинок, и в эту минуту ему неожиданно пришло в голову, что Темпл никогда не интересовалась, приедет ли он снова. Она словно бы не допускала и тени сомнения, что он появится опять и опять. Молодой человек ощутил легкое раздражение. Неужто она так уверена в себе?
Губы Темпл распухли от поцелуев.
– Смотри, если не приедешь, я сама явлюсь за тобой, – заявила она.
– В самом деле? – спросил Клинок, притягивая ее к себе.
– Да. – Темпл прижалась к нему бедрами, словно отлично знала, какого эффекта хочет добиться. – Мисс Холл говорит, что я бесстыжая.
– Я этому рад, – улыбнулся он.
– Я тоже.
