Луиза Кларк - Любовная петля
– Мы станем в тени, пока не придет корабль, – успокоил он. – Патруль нас не заметит, уверяю вас, Баллентайн. Ну а теперь, я хотел бы просить вас, Цедрик Инграм, вас, юный Грэхам, и еще одного человека быть на пляже в тот вечер. Мы попросим Барнауса Вишингема, кузнеца, чтобы он взялся быть дозорным.
Сэр Генри Баллентайн согласился участвовать очень неохотно и только потому, что его настойчиво попросили, и Стразерн подумал, что тот предпочел бы не приходить. Остальные согласились сразу.
– Отлично, встречаемся в полночь на пляже через две недели. В первый вечер Томас пойдет с кем-то из вас…
– Он, несомненно, придет сюда, – сказал Цедрик, вскинув брови.
– Не обязательно, – холодно ответил Стразерн. – Ему надо встретиться со многими группировками, поэтому придется быть в разных местах. Еще не решено, откуда он начнет.
– Разумно, – подтвердил нервный сэр Генри. Стразерн кивнул.
– Подробности я сообщу тому, кто будет избран для предоставления ему убежища, как только приму решение. А сейчас, господа, предлагаю вернуться к гостям, чтобы наше отсутствие не казалось слишком долгим.
Цедрик Инграм выждал, пока все ушли, и спросил:
– У кого вначале остановится Томас?
Стразерн пристально посмотрел на него – Цедрик не дрогнул.
– У меня, – наконец, сказал он. – Хотя Союз организовал, чтобы представитель был послан в каждый район страны, его маршрут разрабатывают местные роялисты. Вам, конечно, известно, что есть выступающие за активный переворот, которым удалось снискать благосклонность короля. Члены Союза считают переворот преждевременным. Его Величество, выслушав эти разные мнения, решил послать своих доверенных. В Тайном Союзе считают, что посланники подтвердят их точку зрения: восстание провалится и, что хуже всего, объединит республиканцев – к чему они так стремятся – чтобы защищаться от угрозы возвращения монархии.
– Мы с вами расходимся во мнениях по этому вопросу, Стразерн. Я считаю, Англия слишком долго терпит ярмо пуритан! Необходимо показать им, что мы – мужчины, и, причем, опасные! Я бы с радостью принял участие в восстании.
– Знаю. Вам разрешат проголосовать за вашу точку зрения, Инграм, когда мы встретимся с Томасом. Если большинство согласится с вами, король узнает об этом. Ну, а теперь я не хочу, чтобы мое отсутствие было неверно истолковано. Вернемся на вечер.
Цедрик вынужден был согласиться, и сделал это с улыбкой и готовностью, однако, выразив недовольство по поводу расхождения мнений.
Когда они вошли, большой зал был пуст. Переливчатый голос весело звучавшего клавесина привел их в музыкальную комнату. Они увидели, что Абигейл играла, а гости танцевали. Поскольку танцы официально были запрещены, то элемент риска усиливал удовольствие, которое явно испытывали люди от движения под музыку.
– Великолепная идея, – тихо сказал Цедрик, когда они остановились в дверях музыкальной комнаты, – и как она могла прийти в голову леди Стразерн, чтобы посметь разрешить танцы?
Стразерн едва сдержался от ругательств. В действительности, все соседи, приглашенные на вечер, были убежденными роялистами, но это не означало, что можно так явно пренебрегать правилами. Особенно теперь.
Однако в глазах Цедрика Инграма Стразерн не собирался уличать ошибку, допущенную его женой. Он понимал, что Цедрик не из числа его друзей, а всего лишь сочувствующий его идее возвращения короля на трон. И зятем – ему не был. Во всяком случае, пока.
– Бесспорно, у моей жены были причины, чтобы согласиться на это. Я непременно выясню, а сейчас лучше не обращать внимания.
Цедрик хмыкнул. Потом, в порыве юношеского очарования, что с ним случалось весьма редко и по-своему внушало симпатию, он засмеялся:
– Должен признаться, что я с удовольствием потанцевал бы с вашей дочерью. Где она? Вы ее видите?
К несчастью, Эдвард увидел ее.
В центре танцующих были Филипп и Алиса.
Одетая в платье цвета морской волны с лифом, украшенным серебряным шитьем, и шелковой нижней юбкой в голубую и серебряную полоску, Алиса не сводила глаз с Филиппа и представляла собой романтическое видение. Улыбка на ее устах растопила бы сердце любого мужчины. На щеке обозначилась соблазнительная ямочка, и когда она говорила, ее живые голубые глаза искрились от удовольствия.
Стразерн посмотрел на Цедрика Инграма. Выражение его лица стало холодным, а потом – разъяренным. Понимая, что вызвало неожиданную вспышку, Стразерн вновь посмотрел на дочь и сэра Филиппа Гамильтона.
Филипп, одетый в темно-голубое, контрастно подчеркивал блистательную красоту Алисы. Его костюм был сшит мастером высокого класса и соответствовал торжествующей на континенте французской моде. Темно-голубой сатин на широких рукавах камзола переливался на свету, как и накидка, с небрежной легкостью спадавшая с плеч.
Филипп наклонился и что-то нежное шепнул на ухо Алисе. Она счастливо засмеялась, но, наперекор, отрицательно покачала головой. Для постороннего наблюдателя она казалась женщиной, не дискутирующей, а флиртующей с мужчиной, привлекавшим ее.
– Ублюдок! Что он себе позволяет?! – Цедрик рассвирепел. – Как он осмеливается так разговаривать с госпожой Алисой?!
Стразерн услышал, как бурно проявляет ревность Цедрик, и посочувствовал ему. Ведь за последний год Инграм был самым рьяным поклонником Алисы и уже считал, что покорил ее. Мужчине с таким развитым чувством собственного достоинства нельзя было не забеспокоиться при виде его дамы сердца, так любезничающей с другим мужчиной.
Тем более, если этим мужчиной был человек, так возмутительно модно одетый – настоящий кавалер! – и с такими неоспоримыми мужскими достоинствами. Рядом с ним Цедрик, постоянно гордившийся своей непревзойденностью в вопросах моды, почувствовал себя довольно глупо в своем костюме цвета молодых листьев, украшенном серебром и темно-зелеными лентами. В его одеянии было много излишеств: до нелепости узкий камзол, неимоверно широкие кюлоты и вычурно пышные банты на отворотах. В Филиппе Гамильтоне все говорило о сдержанном достоинстве, уверенности в себе. Он затмил Цедрика Инграма, и вряд ли кто мог это выдержать.
Стразерн поспешил успокоить Инграма:
– Сэр Филипп – наш почетный гость, а Алиса в какой-то мере хозяйка вечера, поэтому я не вижу проблемы в том, что они танцуют вместе. Я уверен, что моя дочь с удовольствием потанцует с вами – в следующий раз.
Цедрик просиял:
– Я знаю, она будет рада потанцевать со мной. Но мне не нравится, как этот молодой человек – обыкновенный прохожий! – смотрит на нее.
Стразерн усмехнулся. Он ничем не мог ему помочь.
– Черт побери, Инграм, он гость в этом доме? Я думаю, вы обращаете слишком большое внимание на него.
