Элайна Фокс - Упрямая девчонка
Лошадь снова фыркнула и несколько раз ударила копытом по усыпанному сеном настилу.
— Чегой-то не вижу я его! — воскликнул один из преследователей, не скрывая своего разочарования.
— И я тоже!
— Как сквозь землю провалился!
Густой голос громко выругался и добавил:
— Ну, не завидую я ему, коли он сунулся к старине Бону!
Остальные голоса ответили дружным злорадным ржанием.
Флинн зажмурился, прижавшись затылком к деревянной стене денника. Нетрудно было прийти к выводу, что его угораздило попасть именно в объятия к старине Бону — ведь это стойло никто не проверял!
— Пусть кто-нибудь кликнет Фриша. Кроме него, с Боном никто не справится. Нам все равно нужно обыскать это стойло, только провалиться мне на этом месте, коли я сунусь туда прежде, чем кто-нибудь обратает эту чертову скотину!
— Я мигом! — Торопливые шаги простучали в сторону двери и затихли во дворе.
Тяжелые копыта снова ударили по настилу раз и другой.
— Ага, смотри-ка, он тоже что-то почуял! — воскликнул один из негодяев и громко захохотал.
Время шло, Флинн сидел не шевелясь и едва дышал. Если этот конь действительно сущий дьявол — не зря же его боятся даже эти головорезы! — то, может быть, когда они откроют денник, старина Бон озвереет от шума и суеты и устроит переполох, во время которого Флинн успеет скрыться? Он старался не думать о том, что от него останется, если старина Бон первым делом обратит внимание на него, а уж потом займется головорезами.
Старина Бон тихонько потеребил зубами его волосы. Флинн отдернул голову и заслонился ладонями. От неудобной позы ноги затекли и не желали его держать.
Бон оставил его волосы в покое и занялся смокингом. Не дождавшись от человека никакой реакции, он выпустил из зубов смокинг и толкнул Флинна носом в спину. От его сердитого фырканья Флинна обдало жаром. У входа в конюшню послышались чьи-то голоса. Не иначе как привели на помощь Фриша.
— Не знаю, не знаю. — Ворчливый стариковский голос слышался все ближе. — Если он и правда забрался прямо к Бону, завтра хозяин с нас семь шкур спустит! Он терпеть не может, когда кто-нибудь путается у старины Бона под ногами. Бон — он же привередливый, не приведи Господь! Ежели что не по нраву, враз осерчает и неделю никого к себе не подпустит. Думаете, хозяина это обрадует? Он провел здесь уже две недели и ни разу не сел на другую лошадь! Подавай ему Бона, и все! — Хриплый голос зазвучал возле самого денника. — Этот конь позволяет мне вывести себя во двор и заседлать, а дальше — ни-ни! Только хозяйскую руку и признает! Хоть бы уж он нынче не шибко осерчал, а то ведь не ровен час придется хозяина звать. А у него сегодня помолвка, невеста, гости…
— Да разве мы ему мешаем? — воскликнул грубый голос. — Это все тот проклятый проныра, что забрался в стойло! Тоже нашел место, где спрятаться!
— Какой такой проныра?
— Обыкновенный! Лорд Литтон накрыл было его, когда он хотел пробраться в дом, а тот ускользнул. Ну да от нас тебе не уйти!.. Верно я говорю, ублюдок несчастный? — выкрикнул головорез, явно обращаясь к Флинну. Сообщники отвечали ему дружным гоготом.
У Флинна было два пути. Сидеть и ждать, что случится, когда поимщики откроют стойло. Или затеять что-то самому в надежде застать их врасплох.
Когда щеколда на двери в стойло начала медленно подниматься, его мускулы приняли решение сами, без участия рассудка. Дико вопя какие-то бессмысленные ругательства, Флинн подскочил, как пружина, потянул дверь на себя и распахнул ее до отказа, чтобы укрыться за ней в переднем углу денника от тяжелых подков Бона.
Жеребец не заставил себя ждать — мигом взвился на дыбы и принялся молотить передними копытами. От грохота, с которым он опустился на землю, у Флинна заложило уши. Но представление только начиналось: Бон продолжал бесноваться, то и дело поднимаясь на задние ноги и молотя копытами передних по чему попало. Один из этих бешеных ударов пришелся по двери денника, и Флинна так швырнуло о стенку, что едва не вышибло дух.
Конюшня наполнилась дикими воплями: «Ух ты!» и «Держи его!» — но Флинну было сейчас не до преследователей, все его внимание сосредоточилось на подкованных копытах, мелькавших над краем двери денника. Разъяренное ржание перекрыло человеческие крики и нестерпимо резало слух, а копыта, попадавшие то по дверям, то по настилу, грохотали так, что Флинну казалось, будто настал конец света.
Тем не менее голоса постепенно приближались. Видимо, суматоха немного улеглась, и теперь они собирались загнать жеребца в угол, чтобы попытаться стреножить. Флинн понятия не имел о том, что полагается делать в подобных случаях. Однако он отдавал себе отчет и в том, что необходимо что-то предпринять, и чем скорее, тем лучше.
Перегородки между денниками были сделаны из толстых бревен, между которыми оставались довольно широкие промежутки. Флинну ничего не стоило вскарабкаться по ним на край двери. Оглянувшись, он увидел, как трое головорезов осторожно пробираются в денник, но неожиданное появление беглеца заметил только один из троицы. Остальные не отрывали глаз от бесновавшегося жеребца и его грозных копыт, со свистом рассекавших воздух в опасной близости от их голов.
Распластавшись по бревнам перегородки, Флинн следил за тем, как Бон налетел всем телом на дверь, служившую ему опорой. Судя по всему, через секунду следовало ожидать нового удара, и Флинн еще плотнее прижался к бревнам, чтобы не упасть от толчка.
Но оказалось, что его перемещения заметили. Вожак преследователей злобно прищурился и выскочил из денника в проход между стойлами. Флинн в тот же миг понял, что у него на уме. Мерзавец собирался попасть в соседний денник и через промежутки в бревнах либо выпихнуть его прямо под смертоносные копыта бешеной скотины, либо попросту привязать к бревнам и подождать, пока конюху удастся справиться со стариной Боном. После чего никто не помешает им сделать с несчастным пленником все, что угодно.
Времени на колебания не оставалось.
С невнятным проклятием Флинн оттолкнулся от двери, прыгнул и приземлился прямо на спину дьявольскому животному. Жеребец возмущенно заржал и взвился на дыбы. Беглец и сам не помнил, как успел вцепиться в жесткую гриву. Всю свою силу он постарался вложить в ноги, намертво обхватившие конские бока. Флинн распластался на мощной шее огромного жеребца и сосредоточился на одном: только бы не упасть!
Конь выскочил из денника. Головорезы кинулись врассыпную, не разбирая дороги. Кто-то распластался прямо в навозе на полу, кто-то успел зарыться в сено — лишь бы не оказаться на пути у разъяренного жеребца, рвущегося на свободу. Тяжелые копыта прогрохотали по настилу между стойлами, и через какую-то долю секунды Бон уже был перед дверью в конюшню. Здесь он снова взвился на дыбы и ударил по задвижке. Дверь распахнулась, и больше ничто не препятствовало его бегству.
