Барбара Картленд - Вор и любовь
Обеденный зал «Шапо Фин» был отделан под грот. Одна из стен представляла собой огромные скалы, на которых весьма естественно росли цветы и папоротник.
Здесь был фонтан, журчащий в водоеме с речными лилиями, да и в самом ресторане царил таинственный дух огромной, подернутой сизой дымкой пещеры.
– Какое очаровательное место! – воскликнула Элоэ, когда они заняли места за столиком, расположенном в углу.
– Самая важная вещь здесь, – сказал Дикс, – это подвалы.
Сначала она его не поняла, но, когда он поднял снизу виноградный лист, она улыбнулась.
– Вы имеете в виду, что оно знаменито благодаря их вину?
– Очень знаменито, – улыбнулся Дикс. Метрдотель поспешил в его сторону, и они потратили довольно много времени, обсуждая, какие вина и марки лучше всего заказать и какие блюда к ним будут самыми подходящими.
Элоэ была слишком поглощена окружающим ее интерьером, чтобы прислушиваться к ним. Она себя ощущала так, будто шагнула в сказку. Только легкое мелодичное журчание фонтана и приглушенные голоса официантов напоминали ей о том, что это не сон и не кинотеатр, в котором она смотрит фильм.
– Я заказал, надеюсь, то, что вам понравится, – сказал, однако, Дикс, повернувшись к ней с улыбкой.
– Боюсь, это будет слишком дорого.
– Забудьте на время о деньгах. Вы знаете, пока я ехал, я подумал, что вы не имеете никакого представления о том, как получать от жизни удовольствия. Вы относитесь к типу слишком хороших людей. Их так воспитали, что они с подозрением относятся ко всему, что может принести радость или быть просто веселым. «О, это, должно быть, неправильно, – говорят они. – Мне это слишком нравится».
– Да я вовсе не такая, – горячо запротестовала Элоэ. – Я просто думала о том, как я счастлива и как это здорово – оказаться здесь и испытать все это, и что есть вы, и вы мне так помогаете.
– Я рад, что вошел в этот список.
– Ну, конечно, вы. Я хочу, чтобы вы знали, как я вам благодарна за все, что вы сделали для меня. Если бы не вы, я бы никогда не увидела все эти интересные места, не знала бы, что есть или пить, не узнала бы столько о стране! Я очень вам благодарна, это действительно так.
– Итак, даже вор может оказаться чем-то полезным. Элоэ бросила на него взгляд и почувствовала, что он не простил ее за прошлый вечер. Обида все еще чувствовалась, барьер между ними все еще оставался. Импульсивно она протянула руку и положила ее на его ладонь.
– Я должна вам кое-что сказать, – сказала она тихим голосом. – Что-то сказать вам. Я… я думала над тем, что вы сказали вчера вечером… Вопрос, который вы мне задали. И… я знаю ответ.
– Да?
– Когда вы… спросили об этом, – продолжала она, – у меня не… не было времени… подумать, проанализировать. Такой вопрос никогда… не приходил мне в голову прежде. Но сейчас я знаю ответ – это «да». Девушка или женщина, если она довольно сильно любит человека, она могла бы выйти замуж за него, несмотря на все то, что было у него в прошлом.
– Вы уверены в этом?
– Совершенно уверена, – ответила Элоэ решительно. – Понимаете, если она любит его и он любит ее, тогда не будет возникать даже вопрос о том, чтобы он снова совершал плохие поступки или делал то, что может потерять ее уважение.
– Предположим, – медленно произнес Дикс, – предположим, даже если они поженились или признались друг другу в любви, мужчина не меняет своего поведения и остается тем, кем он и был всегда – мерзавцем, в той или иной степени, даже если он и не идет на такие крайности, как быть преступником. Что тогда?
– Я мало знаю о том, что такое любовь, – глубоко вздохнула Элоэ. – Однако, я думаю, раз она однажды дается, ее нельзя уже отнять. Женщина может продолжать любить мужчину, что бы он ни сделал.
Дикс внимательно посмотрел ей в глаза.
– Вы говорите о какой-то мифической женщине или о каком-то мифическом мужчине. Вчера вечером, насколько я помню, я спрашивал вас, смогли бы вы полюбить кого-то, кто не вызывает у вас уважения.
Элоэ опустила глаза на свою ладонь, лежащую на его руке.
Он уличил ее в том, что она блефует, и теперь она должна сказать правду.
Она почувствовала, что вся дрожит. Какое-то мгновение она лихорадочно соображала, что же ему ответить. И тут, почти по волшебству, родился ответ.
– Это вопрос, на который я не могу ответить, потому что я никогда не была влюблена.
– Думаю, этот ответ больше всех приближается к истине из тех, что я смог от вас получить.
Она на секунду заволновалась, не зная, сердится ли он, но затем он улыбнулся.
– Я практически был готов к белой лжи, потому что вы думали, что помогаете мне.
– Я всегда пытаюсь говорить правду. – Она покраснела, взглянув на него.
– Это очевидно.
Он неожиданно положил ладонь на ее пальцы, которые от волнения сжали его руку.
– Не думайте больше об этом. Возможно, когда-нибудь я опять задам вам этот вопрос и вы дадите мне другой ответ. А сейчас давайте поговорим о вас. Расскажите мне о вашем доме, вашем детстве.
Элоэ отвечала на его вопросы, испытывая такое чувство теплоты и счастья, облегчения и благодарности, оттого что он больше на нее не сердится. Наблюдая за ним, она отметила высокую чувственность, излучаемую его тонкими чертами лица, а также легкие морщинки, которые уже показались в уголках его глаз. Она вспомнила, как ее отец однажды произнес: «Чем больше человек напрягается, тем труднее ему противостоять грубости и жестокости жизни».
Они еще немного поговорили, а затем, когда еда была подана с двумя бутылками вина – красным и белым – почти невероятного, утонченного вкуса, они какое-то короткое время ели молча. Когда Элоэ покончила с блюдом земляники и ожидала, пока принесут чашку с ароматным черным кофе, она сказала:
– А теперь у меня есть еще одна вещь, за которую я хочу вас поблагодарить – за второе такое восхитительное угощение, которое мне когда-либо доводилось отведывать.
– Да, обед был прекрасен!
– Вы не смеете его так недооценивать, – воскликнула Элоэ. – Я наслаждалась каждым своим глотком, и мне не верится, что в природе может существовать такое вино, которое своим вкусом напоминает о солнечном свете, закупоренном в бутылку.
– Мы передадим ваши слова владельцу. Наиболее короткий путь к сердцу любого француза – это похвалить его кухню и его винные погреба.
– Похвалить то, что так хорошо, не составляет труда.
– Исключение составляют англичане, которые всегда держат свои мысли при себе, а чувства – в секрете. Неважно, довольны они или нет, они все же ухитряются хранить отрешенное молчание. Я нахожу это очень смущающим фактором.
– О, мы не все такие, – ответила Элоэ. – В Шотландии мы очень дружелюбные. Предполагается, что шотландцы мрачные, но я думаю, что они намного гостеприимнее англичан, и я вижу, что они всегда готовы сказать кому-то комплимент или что-то приятное.
