Дария Харон - Племянница маркизы
— Завтра вечером у мадам Дессан. У нее можно очень приятно отдохнуть. После ужина гости могут воспользоваться всеми залами и комнатами без ограничений.
— Мадам Дессан? Она устраивает в своем доме весьма необычные вечера, — удивленно и одновременно задумчиво ответил шевалье.
Мари торопливо прижала палец к его губам, призывая к молчанию. При этом она удивилась, откуда ему известно об этом заведении, если ей самой потребовалось несколько дней, чтобы узнать, что это.
— Не так громко! Нас могут услышать.
Вместо ответа губы его открылись, а кончик языка коснулся ее пальца.
Мари вздрогнула, словно обожглась, и подавила желание влепить ему пощечину.
Не отводя взгляда от ее лица, де Рассак наклонился и шепнул:
— А как же любовь всей вашей юной жизни?
Мари смущенно потупилась:
— Это никак не связано. Мое сердце, как и прежде, принадлежит… Но… — она сосредоточилась на том, чтобы вновь придать своему голосу убедительное отчаяние, — но страсть, которую вы во мне пробудили, преследует меня даже во сне. Освободиться от нее я смогу лишь тогда, когда вновь переживу те ощущения…
Долю секунды он безмолвно смотрел на нее, потом запрокинул голову и рассмеялся. Мари от обиды кусала губы. Де Рассак с трудом успокоился, но когда наконец заговорил, голос его звучал удивительно нежно:
— Ваше желание для меня закон. Завтра вечером у мадам Дессан. Я буду на месте, и никто об этом не узнает.
— Благодарю вас, — ее облегчение было непритворным, и Мари надеялась, что де Рассак припишет его обещанной им скромности. — Кстати, мадам Дессан требует, чтобы ее гости приходили в масках.
— Я знаю. — Улыбка шевалье напомнила молодой женщине кота, который лакомится сливками из опрокинутого горшка.
Тот факт, что Тристан де Рассак, судя по его ответам, не только знал о заведении мадам Дессан, но и посещал его, смутила Мари. Нахмурившись, она смотрела ему вслед. Преимущество, на которое она так надеялась, таяло, как снег на солнце, но Мари ничего не оставалось, кроме как принять вызов, а главное, как-то выпутаться из этого положения.
10
С тех пор как король сделал Версальский дворец своей главной резиденцией и редко посещал Париж, поселения вокруг Версаля постепенно росли. Не только ремесленники всех мастей, но и богатые горожане и дворяне селились в этой местности, где всего несколько столетий назад была лишь кучка крестьянских хижин. Особняки вырастали здесь как грибы. Высший свет стремился быть ближе к своему монарху. Поскольку королевские торжества при всей их пышности проходили в соответствии с строгими правилами, оставляя каждому в отдельности мало возможностей для развлечений, кроме бильярда и карточной игры, развлекательные заведения разного рода пользовались большим успехом.
Заведение мадам Дессан стало первым из многих, предлагавших скучающим мужчинам и женщинам развлечения иного рода. Это не был обычный увеселительный дом, хотя здесь можно было нанять женщин и мужчин для любовных утех, а также снять помещения для встреч наедине. Два-три раза в неделю, по вечерам, здесь собиралось определенное общество, которое развлекалось до раннего утра. Маски гостей были не более чем условностью, ведь все присутствующие знали друг друга, даже если состав компаний менялся.
Мари вошла в заведение и огляделась. Обстановка здесь была столь же дорогой, сколь и вычурной. Помпезные кресла, обтянутые шелком и кожей, тяжелые парчовые занавеси, позолоченные люстры и канделябры, персидские ковры, поглощавшие каждый звук. Одежду присутствующих гостей можно было, напротив, охарактеризовать как элегантную, но простую, особенно если вспомнить о пышных дворцовых нарядах.
Шляпы и плащи уже при входе забирали услужливые лакеи. Лица присутствующих были скрыты под всевозможными масками. Сама Мари выбрала простую атласную маску цвета бордо, подходившую к ее платью и отделанную по верхнему краю черными перьями. Прорези для глаз были украшены черным жемчугом.
Она взяла с буфета бокал шампанского и присела на софу, поскольку де Рассак еще не прибыл. Молодая женщина ужасно волновалась и поэтому пришла гораздо раньше. Чтобы занять себя, она принялась расправлять складки своей тяжелой юбки из тафты.
— Прекрасная незнакомка, свободно ли место рядом с вами?
Мари подняла голову. Конечно же, она узнала этот голос. Мужчина, не дожидаясь ответа, сел рядом с ней. Впрочем, голос — это единственное, что было ей в нем знакомо.
Его лицо полностью скрывала черная маска из тонкой кожи. Впервые с тех пор, как она узнала его, шевалье не надел огромный завитой парик. Его прямые черные волосы были собраны на затылке. Вместо ярких, богато расшитых камзолов и дорогих кружев на нем был вечерний костюм из черной парчи и белый, искусно сложенный шейный платок тонкого полотна.
Когда де Рассак взял ее руку, чтобы поднести к губам, Мари заметила, что он не надел многочисленные кольца, которые обычно украшали его пальцы.
Девушка попыталась придумать остроумные ответы на его предполагаемые вопросы, но новый образ шевалье де Рассака выбил ее из колеи. Этот человек словно источал опасность. Это уже не был тот рассыпающийся в любезностях герцогский любимчик, который вертелся, как флюгер на ветру.
«Возможно, таким он никогда и не являлся. То была лишь маска». От этой мысли у Мари перехватило дыхание. Могла ли она так ошибаться? Неужели она настолько неверно оценила его и совсем не разбирается в людях? А вдруг он давно догадался о ее планах и просто решил какое-то время подыгрывать ей?
По ее спине пробежала дрожь. Молодая женщина с трудом справилась с волнением. Ее рука все еще лежала в его ладони, и, к своему возмущению, Мари заметила, что она тоже дрожит. Она попыталась вырвать руку, но мужчина держал ее очень крепко. Его пальцы были теплыми, почти горячими, а ее, напротив, стали ледяными.
— Взволнованы, прекрасная маска?
Ее отрезвил запах фиалок. Он — всего лишь мужчина. Мужчина, который заслуживает наказания. Неважно, что он знает и о чем догадывается. Она осуществит свой план. До самого конца. Чего бы ей это ни стоило.
— Удивлена. Вот уж не знала, что ваш маскарад зайдет так далеко, — не долго думая, ответила она.
— Чтобы понравиться вам, все усилия недостаточно велики, — прошептал он и снова поднес ее руку к своим губам. Но на этот раз шевалье прижал их к ее ладони и горячим языком начертил на ней узор.
Когда де Рассак поднял голову, Мари наконец удалось высвободить свою руку. Так они чувствовала себя увереннее.
— Значит, я не разочаруюсь? — спросила она.
