Шэна Эйби - Личные враги
Фуллер отвел взгляд, качая головой, и Арион пал духом. Если он не сумел убедить этого человека, своего ближайшего друга и советчика, остальных ему тем более не уговорить.
— Подумай хорошенько, — вслух попросил он. — Ты же знаешь, что я прав. Без помощи клана Макрай мы потеряем Шот.
Фуллер тяжело вздохнул, и словно в ответ налетел ветер с моря, пригнув к земле увядшую траву. Наконец наместник поднял взгляд, и Арион прочитал в его глазах, что Фуллер хотя и неохотно, но согласился с ним.
— Мой лорд, я и не говорю, что ты не прав. Я имею в виду, что убедить остальных в твоей правоте может только настоящее потрясение.
— Что ж, отлично. — Арион распахнул дверь донжона и шагнул через порог в уютный полумрак. — Я им устрою потрясение.
Он дождался ужина, когда дневной яркий свет сменился лиловыми сумерками, когда люди наелись и избавились от раздражения, которое неизбежно вызывает голод. Он дождался, пока пойдут по кругу чаши с медом и элем, но так, чтобы сотрапезники еще сохранили ясность мысли и не обрели пьяной вспыльчивости.
Сам Арион почти ничего не ел и не прикоснулся к элю. Он сидел за столом, вновь и вновь перебирая свои мысли, и глядел в высокое окно в дальней стене главного зала — окно, за которым лиловели тронутые закатным пурпуром облака.
Он неспешно размышлял о том, как же это нелегко — чем-то владеть. О том, что этот дикий, прекрасный, изобильный остров принадлежит ему — во всяком случае, часть острова. Земля, скот, люди — все зависят от него. Тяжесть этой ответственности все время давит на его плечи. Глядя на клочок неба за сводчатым окном, Арион лениво гадал — можно ли сказать, что и облака с их зыбкой сумеречной магией тоже принадлежат ему? Он горько усмехнулся в душе — что за странная мысль?
К добру ли, к худу ли, а он, Арион, сюзерен и властелин графства Морган. В жизни своей он повидал многое — опасности, смерть, самопожертвование. Познал боль утраты и ненужную сладость успеха. Занимая при дворе довольно высокое положение, он отлично знал, как в одно мгновение могущественный фаворит может из-за пустяка кануть в небытие, как несколько умных и вовремя сказанных слов могут переменить настроение целой армии, как один-единственный взгляд может изменить судьбу.
Он знал многих, слишком многих людей, которые обрели милость короля хитростью, ложью, предательством, людей с благородной кровью и черной душой. Арион никогда не хотел стать таким, как они. Изрядную часть своей жизни он истратил на то, чтобы добиться власти и благополучия чистыми руками. Даже сейчас он не был вполне уверен, что ему это удалось. Возможно ли для человека подняться к высотам власти и сохранить чистоту помыслов? Возможно ли удержать власть, не теряя чести?
Райдеру, графу Моргану, это не удалось, как и множеству других хитроумных царедворцев.
Но ведь он Арион, а не Райдер. Он никогда не старался подражать подобным людям.
Он — новый граф Морган, и сейчас самое подходящее время делом подтвердить свое право на титул. Теперь пора использовать во благо уроки своей прежней придворной жизни.
В общем разговоре, долетавшем до его слуха, неприкрыто сплетались радость и почти воинственный задор. Все уже знали о том, что случилось на берегу, во время стычки с викингами. Все от души радовались тому, что их сородичи уцелели, но за этой радостью крылись напряжение, страх и злость. Шотландцы, как считали сидящие за столом, заявились некстати и испортили все дело. Клан Макрай не дал нашим парням как следует подраться. Потом подержали в плену в Кейре. Макрай, Макрай, Макрай…
Фуллер, сидевший неподалеку, обеспокоенно глянул на Ариона, но ничего не сказал и продолжал есть.
Арион провел пальцами по прохладному боку своего оловянного кубка, где плескался нетронутый эль. Арион молчал до тех пор, покуда в общем разговоре не возникла одна из тех неловких пауз, когда оказывается, что всем уже нечего сказать. Дождавшись этой паузы, Арион встал и громко проговорил:
— Бенедикт Морган! Насколько я понял, мне бы следовало поздравить тебя с недавней свадьбой.
Молодой человек, сидевший за столом неподалеку от Ариона, вначале опешил, затем расплылся в довольной улыбке. Миловидная девушка, сидевшая рядом с ним, покраснела и смущенно улыбнулась, опустив глаза. На вид ей было не больше пятнадцати.
— Благодарю, мой лорд, — наконец ответил новобрачный, и все, кто был в зале, засмеялись и хором принялись выкрикивать поздравления.
Арион встал и поднял свой кубок:
— За молодых! Пусть они живут на нашем острове долго и счастливо!
Прежде чем остальные успели подхватить тост, Арион опустил кубок. Радостные восклицания замерли. Люди изумленно уставились на своего сюзерена.
— Увы, — сказал Арион, — за это я пить не могу. Прости.
По залу пробежал пораженный шепоток. Молодой Бенедикт побагровел от стыда и унижения.
— Мой лорд! — произнес он растерянно, ничего не понимая.
— Я бы от всего сердца выпил за ваше будущее счастье, — мрачно пояснил Арион, — но это значило бы солгать. А я не люблю лгать.
Бенедикт порывисто вскочил, и в зале воцарилась такая тишина, что Арион отчетливо слышал хриплое от гнева дыхание новобрачного.
— Мой лорд не хочет пожелать счастья моей жене? — раздельно вопросил Бенедикт, словно не веря собственным ушам.
— Твоя жена мила и прекрасна, — ответил Арион. — В иных обстоятельствах я бы сказал, что ты настоящий счастливец. Но сейчас я опасаюсь, что именно ее красота привлечет к ней алчные взоры викингов. Боюсь, что очень скоро ты потеряешь свою жену.
Зал так и взорвался — люди хором и вразнобой ужасались и возмущались словами Ариона.
Фуллер, сидевший справа от него, откинулся на спинку кресла и бесстрастно наблюдал царящий вокруг хаос.
Кое-кто вскочил, возражая Ариону, причем так громко, что никто не мог разобрать ни слова. Солдаты, которых Арион привез с собой из замка Морган, беспокойно озирались, вполголоса переговариваясь между собой, незаметно продвигаясь вдоль скамей, на которых они сидели.
Арион поставил кубок на стол и вскинул руки. Шум постепенно стихал, все воззрились на него так, словно он выжил из ума. Наконец в зале стало достаточно тихо, чтобы он снова мог заговорить.
— Вы обратились ко мне за помощью. — Арион говорил спокойно и твердо — еще в Лондоне он узнал, что такая манера говорить лучше всего действует на противников. — Вы сообщили своему сюзерену, что на вас напали, что гибнут ваши близкие. Вы поступили верно, и я как ваш сюзерен явился сюда, дабы помочь вам. Знайте же: я готов умереть, защищая вас, но больше я ничего сделать не могу. Викинги не оставят нас в покое. Мы не сможем их победить своими силами.
