Карен Рэнни - Гленлионская невеста
На этот раз он вернулся после приграничного набега действительно с ценной добычей.
Вид Гленлиона наполнил Лахлана гордостью и знакомым ощущением возвращения домой. Но к этим чувствам примешивалось бремя ответственности. Как-то придется найти способ сохранить свой клан и свой мир. Тот, кто хочет, может уехать, но для тех, кто хочет остаться, нужно найти средства к существованию в стране их предков.
– Эта бестия снова вот-вот взорвется! – услышал он голос поблизости.
Услышав об очередной неудаче, Лахлан только вздохнул. Можно было выбрать и лучшее приветствие.
Дженет выпрямилась, проснувшись так же легко, как легко просыпался он, когда у него была возможность поспать. Она одной рукой схватилась за его рубашку, а другой протерла глаза.
Пещера была пуста – все выбежали, опасаясь взрыва.
– Что случилось, Лахлан?
Они спешились, и Лахлан толкнул Дженет в гущу людей.
– Небольшая неурядица, Дженет. Постой здесь, так будет безопаснее.
Он вошел в пещеру, снова ожидая увидеть разбросанную жижу. Но огонь под медным котлом горел ярко. Правда, во всех трубках что-то шипело и пузырилось, и это не предвещало ничего хорошего.
– Сусло не проходит через фильтр, Лахлан.
Обернувшись, он увидел позади себя Дженет. Но не успел он спросить, что она имеет в виду – она уже прошла мимо и уверенно приблизилась к трубкам и витым вытяжным трубам. Она повернула одну рукоятку влево, другую вправо, и бледно-коричневая жидкость беспрепятственно потекла в огромный медный котел.
Дженет обернулась и посмотрела на первого из тех, кто осторожно заглянул в пещеру.
– Дрожжи в котле?
Тот кивнул и подошел ближе. Она посмотрела на Лахлана.
– Бывает, что сусло слишком густое и закупоривает фильтр, и когда это происходит, нужно разбавить его водой. Если не сделать этого, получится закупорка, и брожение начнется в трубках, а не в котле.
– И он взорвется.
Она кивнула.
– А откуда ты это знаешь, Дженет?
Она осторожно похлопала по котлу поменьше, напоминая гордую мамашу, похлопывающую по щеке здорового младенца:
– Ты зря теряешь барду. Ею очень хорошо кормить коров.
Лахлан мог только смотреть на нее. Казалось, она говорит на каком-то незнакомом языке, и он понимает только через пятое на десятое.
– Где вы проращиваете зерно, Лахлан?
Он повернулся к Джеймсу, а тот посмотрел еще на кого-то. Тот подвел Дженет к противоположной стене пещеры, где был разложен ячмень.
– Здесь сыро, – заявила Дженет, и не успел Лахлан и глазом моргнуть, как около дюжины человек уже перетаскивали ячмень на другую, более светлую, сторону.
– Откуда ты все это знаешь? – снова спросил он.
– Я узнала это от своего отца. Время от времени я ему помогала. – Дженет огляделась, и на лице ее выразилось истинное наслаждение. – Разве это не странно, Лахлан? Я почти забыла гэльский язык, моя речь стала слишком английской, но я никогда не забывала перегонный куб и солодовое виски. Это наследство, которое оставил мне Рональд Макферсон.
– Что из Тарлоги? – Вперед вышел Джеймс, лицо у него расплылось в улыбке ясной, точно утреннее солнце.
Она кивнула.
Джеймс повернулся к Лахлану:
– Говорили, что акцизные очень хотели поймать его и назначили хорошую цену за его голову. Я слышал, что он умел за двадцать четыре часа шестьдесят раз опорожнить перегонный куб.
– Девяносто раз, – весело поправила его Дженет. – Он хорошо разбирался в производстве виски. И не испытывал особой любви к налогу на сусло. Он всегда говорил, что можно заплатить штраф, лишь бы удовлетворить требования покупателей. Но акцизные создавали некоторые сложности.
Джеймс все еще качал головой, и лицо его выражало радость и восторг.
– Вы не установили вытяжную трубку, – сказала Дженет, наклоняясь и беря в руки какую-то штуку, которую они за ненадобностью оставили валяться после очередного взрыва. Дженет показала, в какое место верхней части котла нужно вставить эту штуку.
Лахлан с изумлением смотрел на нее. Вместо Иласэд появилась женщина по имени Дженет, совершенно своя в этой обстановке; она время от время похлопывала по медному котлу, словно оценивая его содержимое. Она отвернула какую-то трубку в верхней части куба и на это место вставила клапан, а потом сунула голову в бочку и заявила, что она слишком соленая, чтобы использовать ее для выдерживания только что полученного виски. Она пожелала увидеть емкость с дрожжами и попробовала их; она внимательно рассматривала пар, который поднимался к потолку пещеры.
Кажется, Лахлан стоял, разинув рот, но это его не волновало. Обернувшись, он увидел, что провидец тоже здесь, и борода его кривится под губами. Старый прорицатель смеялся; Лахлан был в этом уверен.
– Это Гленлионская невеста, Лахлан. Она знает тайну uisge beatha, воды жизни. Ты сам знаешь, что у нее полая стопа, а если она запоет, то распугает всех собак в замке.
– Но она нас спасет.
– Да, и ты тоже.
Он, прищурившись, посмотрел на старика.
– А ты уверен, что не сможешь осчастливить своей мудростью какой-нибудь другой клан, Коннах? Что ты не мог бы заморочить мозги кому-нибудь еще? Все было бы куда проще, если бы ты сразу сказал мне правду.
– Но чтобы полностью соответствовать легенде, ты должен был сперва влюбиться в эту девушку. – И снова борода его зашевелилась.
Коннах повернулся, вытянул руки и поднял их над головой. И произнес очередное предсказание голосом прирожденного оратора.
– Я вижу будущее, – заявил он, убедившись, что внимание всех находившихся в пещере обращено на него.
Лахлан ждал, закрыв глаза. Легкое прикосновение к руке заставило его открыть глаза, и он увидел улыбающуюся Дженет. Он крепко обнял ее, не прислушиваясь к тому, что собирается сказать провидец. Какое это имеет значение? Он и так знает свое будущее. Оно простирается перед ним, точно длинная дорога. Возможно, впереди у них большая семья и счастье. Будут трудности, будут радости. Впереди дружба, любовь. Может быть, даже процветание. Может быть, у них появится собственная марка – «Виски Гленлион». Он почти видел все это.
Он легко поцеловал Дженет в лоб. Она притянула его голову к себе, и они поцеловались по-настоящему, и этот поцелуй заставил Лахлана подумать о свиданиях среди бела дня. В конце концов, они же новобрачные.
Итак, лэрд Синклеров и Гленлионская невеста не услышали ни одного слова пророка. Но это не имело значения, потому что все предсказанное легендой уже сбылось.
Примечания
1
Коричневый человечек, добрый домовой; по ночам занимается полезной домашней работой (шотл. фольк.).
