Джессика Трапп - Грешные удовольствия
Какая-то женщина увидела кандалы и вскрикнула. Кружка, которую она держала в руках, с грохотом упала на пол, расплескав по полу эль.
Бренна вздрогнула. Ей хотелось, чтобы она могла смотреть на всех этих людей с презрением или каким-то образом укрыться от того, что она связана, словно дворняжка, которую тащит за собой ее хозяин. Ей казалось, что даже кости ее лица могут расплавиться от того, что оно горело от стыда. Чтобы не видеть устремленных на нее взглядов, она расправила плечи и стала смотреть на незажженные канделябры.
Она сумеет обрести свободу и уедет в Италию. Она окунется в мир живописи и забудет о том, что существует такой человек, как Покоритель.
Если это возможно.
Она сомневалась, что ей удастся забыть унижение, которое она испытала по его милости. И, наверное, не забудет его поцелуя. И то, как его губы касались мочки ее уха.
Эта мысль, от которой закружилась голова, ужаснула ее.
Если бы она лучше прицелилась в его сердце. Если бы она не колебалась. Она кляла себя за это и за то, что была женщиной. Если бы она была мужчиной…
Может ей удастся украсть нож со стола и попытаться еще раз?
Они переступили порог большого зала. Бренна на секунду задержалась, удивившись тому, как все здесь изменилось. Уже год не видела она этого зала.
Солдаты сидели, развалившись, на лавках вдоль длинных столов, между которыми сновали слуги. У окна сидела Адель с Дунканом на руках. Пантос лежал у ее ног. Гвинет не было видно, и ее отсутствие удивило Бренну.
Если ей повезет, она сможет поговорить с Адель, прежде чем окончится торжество.
Бренна отметила, что на одной из стен отсутствовал ее любимый гобелен с изображением охоты на лис. Этот гобелен был в их семье уже три поколения, и без него стена выглядела голой.
На большом столе, стоявшем на возвышении, хлеб лежал прямо на досках, на которых обычно режут хлеб, а не в серебряных хлебницах. Исчезли удобные мягкие стулья, которые раньше стояли возле камина, где она провела много приятных часов, играя в шахматы. Вместо них стояли обычные стулья с прямыми спинками.
Монтгомери ничего не знал о том, что она провела целый год взаперти, но ему незачем знать об их семейных неурядицах. И сейчас ей нечего показывать ему свое недоумение.
И все же она оглядела зал.
Неужели солдаты Монтгомери уже начали грабить имущество ее семьи? Это казалось невероятным — ведь прошло так мало времени.
— Идемте, миледи, — тихо скомандовал Монтгомери. Его камзол немного распахнулся, и на солнце, льющемся из окон, блеснул l'occhio del diavolo. Этот кинжал был свидетельством ее неудачи и молчаливым предупреждением на будущее. У нее опять зачесалась ладонь от желания его выхватить.
Усилием воли она отвела взгляд от кинжала и вошла в зал. Глупыми действиями она ничего добьется. Надо ждать и наблюдать.
Монтгомери потащил ее вслед за собой на возвышение.
На свадебное пиршество были приглашены все обитатели замка, и в зале было шумно и весело. В этом шуме потонуло звяканье ее кандалов.
На другом конце зала она увидела кузнеца Эгмонта, который пил из кружки эль. У Бренны забилось сердце. Они с Эгмонтом в прошлом всегда были друзьями. Что, если ей удастся заручиться его помощью и он снимет с нее кандалы? Но Эгмонт даже не посмотрел в ее сторону.
— Жена! — услышала она возглас одного из приспешников Покорителя.
Бренна сжалась. Если она не сбежит, отныне это будет ее судьба: ею будет командовать мужчина.
— Разве я не велел тебе не покрывать волосы? — продолжал орать этот воин.
Подняв глаза, Бренна увидела, как огромный, весь в шрамах урод сорвал зеленый шелковый платок с головы хрупкой прелестной беременной женщины. Копна темно-рыжих волос рассыпалась по плечам и спине молодой леди.
— Милорд, — возразила женщина, протягивая руку за своим платком. Ее зеленые глаза сверкнули от раздражения. — Этот платок мне совсем недавно сшили, и он стоил денег! К тому же мы здесь гости!
Мужчина бросил взгляд на Бренну и Монтгомери и швырнул платок в огонь. Пламя в очаге вспыхнуло, и платок моментально сгорел.
— Ах! — воскликнула леди.
Вот она, судьба замужней женщины — зависеть от капризов мужа. Именно поэтому она хотела уйти в монастырь — чтобы стать независимой. Она взглянула на мужскую руку, державшую ее за запястье, и сжала кулак, вдавив наручники в свою руку. Отвращение и ненависть переполнили ее душу.
Между тем леди, с которой муж сорвал платок, встала на цыпочки, чтобы посмотреть в глаза громиле, и схватилась кулачками за его голубую рубашку.
— Вы самый несносный муж, какой только может быть у женщины. Высокомерный, тупоголовый негодяй.
Бренна вздрогнула и хотела закрыть глаза в ожидании того, что непременно должно случиться, но не могла отвернуться. Сейчас этот негодяй ударит ее за дерзость.
Но вместо этого его губы искривились в улыбке, отчего сморщился белый шрам на его щеке. Его глаза загорелись. Он шлепнул жену по мягкому месту, но совсем не сильно. Его рука даже немного задержалась в нежной и слишком знакомой ласке. При всей его явной грубости было очевидно, что он с большой осторожностью относится к своей беременной жене.
— Мне нравятся твои волосы, — просто сказал он. Женщина вздохнула, прижала его к себе и поцеловала.
— Варвар, — сказала она после поцелуя, но посмотрела на мужа таким взглядом, что Бренна заподозрила, что леди специально надела злополучный платок.
А «варвар» провел рукой по ее длинным волосам, вынул застрявшую в них шпильку и бросил ее на разбросанную по полу солому.
Бренна провела пальцем по своим наручникам. Интересно, можно их отпереть с помощью шпильки?
Стоявший рядом Монтгомери откашлялся. А Бренна постаралась запомнить место, куда упала шпилька.
— Пошли, жена, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты познакомилась с моим братом Годриком и его прелестной женой Мейрионой, лордом и леди Уайтстоун.
Он потащил ее за собой, и шпилька затерялась в куче соломы.
Черт побери.
Раздраженная потерей шпильки, девушка хмуро взглянула на новых знакомых.
Так вот они какие — эти легендарные лорд и леди Уайтстоун. Она была наслышана об их великой любви, но в этом зале было бы, наверное, неприлично выставлять ее напоказ.
Бренна перевела взгляд с мужа на его страшноватого родственника. Очевидно, именно этого человека видела ее сестра на турнире. Они с Монтгомери были похожи, но лицо его брата было обезображено шрамами, а лохматые волосы не были подстрижены так коротко, как у Монтгомери. В отличие от строгого черного камзола ее мужа на Годрике был надет голубой камзол, красиво расшитый умелой и, по всей вероятности, любящей рукой.
