Барбара Картленд - Очаровательная лгунья
И тем не менее, у Ноэллы было такое ощущение, что граф только и ждет, когда она совершит какой-нибудь неприличный поступок, поскольку, по его мнению, ничему хорошему она от своей матери и капитана Фэаберна научиться не могла. Однако какой это может быть поступок, она даже не догадывалась.
Поскольку Ноэлла находилась в полном неведении относительно тех мест, в которых жила Ноэлли, ей было не понять, чего ждал от нее граф. По рассказам Ноэлли она знала, что казино в Венеции пользовались дурной славой. Равно как и фестивали, проходившие почти каждый месяц в этом самом веселом городе мира.
К счастью, она понятия не имела, что у каждой венецианской дамы был свой кавалер, который обычно считался ее любовником, хотя на самом деле мог таковым и не являться.
А у каждого венецианского джентльмена имелись, как выразились бы англичане, «другие интересы», а проще говоря, помимо жен, еще и любовницы. Если бы Ноэлла знала, что именно об этом размышляет иногда граф, глядя на нее, она бы не столько возмутилась, сколько удивилась.
Прожив всю свою жизнь в деревне, Ноэлла была очень невинна. Ноэлли поведала ей, что в Париже мужчины часто дарят женщинам драгоценности и устраивают в их честь вечеринки под названием «оргии». Однако Ноэлла не заподозрила в этом ничего дурного. То же самое рассказывала Ноэлли и о Риме. Особое удовольствие доставляло ей говорить о том, какими витиеватыми комплиментами награждали ее черноглазые итальянцы, с которыми капитан Фэаберн играл в карты.
– Я так их боялась, – весело чирикала она, – что когда они приходили к маме, я обычно убегала и пряталась, чтобы они ко мне не приставали.
– А зачем им было к тебе приставать? – удивилась Ноэлла, глядя на Ноэлли во все глаза.
Но тут ее осенило.
– А, наверное, они хотели жениться на тебе! – воскликнула она.
Ноэлли, вспыхнув, отвернулась.
– Итальянцы договариваются о свадьбах, когда их дети еще совсем маленькие, – пояснила она.
– Значит, ты хочешь сказать… что тебя преследовали… женатые мужчины?! – поразилась Ноэлла.
Секунду Ноэлли размышляла, стоит ли продолжать разговор на эту тему, и решила, что не стоит.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – предложила она. – Слава Богу, я уже покинула Венецию, Рим, Неаполь и Париж навсегда. И даже если мама захочет куда-нибудь уехать, я останусь здесь, с тобой!
От этих слов Ноэлла пришла в полный восторг. Они вышли в сад поговорить о вещах, как считала Ноэлла, гораздо более интересных, чем мужчины. И сейчас она была абсолютно уверена, что граф следит за ней и ждет не дождется, когда она выкинет что-нибудь из ряда, вон выходящее.
Однако Ноэлла была начеку и всегда вела себя, как подобает истинной леди. Кроме того, она внимательно следила за своими словами, чтобы избежать ненужных вопросов, на которые она не смогла бы ответить. Но хуже всего было то, что граф, похоже, до сих пор считал, будто прошлая жизнь оставила на ней свой отпечаток.
О графе она многое узнала от нянюшки – гораздо больше, чем смогла бы узнать сама. А нянюшка, в свою очередь, добывала информацию от слуг, многие из которых были людьми пожилыми и знали графа с самого его рождения.
Ноэлла часто лежала ночью без сна, задавая себе все тот же вопрос: как могла тетя Каролина поступить так жестоко – бросить собственного ребенка?
«Почему она не взяла его с собой, так же как Ноэлли?» – спрашивала она себя.
И вдруг ответ пришел сам собой. Если бы она это сделала, ее муж, без сомнения, бросился бы за ней в погоню и отобрал бы обоих детей. Он ни за что бы не позволил, чтобы его сына и наследника воспитывал другой мужчина и чтобы он обучался за границей, в чужой стране.
В то же время ей частенько приходила в голову мысль, что тетя Каролина, которая приехала в их дом почти нищей, должно быть, жалела иногда, что бросила такой уютный и поражающий своим великолепием замок. С каждым днем Ноэлла все больше и больше восхищалась его роскошью и изобилием, так же, как и великолепными сооружениями, находившимися в саду.
Часовня под названием «На четырех ветрах», которую показал ей граф, оказалась не единственным архитектурным сооружением, приведшим ее в восторг.
Не меньшее восхищение вызвали у нее мавзолей, внутренняя отделка которого была выполнена из великолепного камня, и каменный фонтан, откуда, проходя через шар, поддерживаемый атлантом, каскадом ниспадала вода.
Зрелище было настолько необычно и красиво, что Ноэлла глаз не могла от него оторвать. Граф тогда улыбнулся, заметив, что ее самое можно поставить вместо каменной фигуры. Поскольку сказал он это своим обычным сухим тоном, уже хорошо знакомым Ноэлле, ей и в голову не пришло, что слова его следовало считать комплиментом.
В общем, чудес в замке оказалось настолько много, что Ноэлла все время боялась пропустить самое интересное. Но, несмотря на разнообразие впечатлений, в глубине души у нее продолжал таиться непреходящий страх, что рано или поздно обман откроется и граф с позором изгонит ее из замка.
Ноэлле казалось, что если такое случится, это будет равносильно изгнанию из рая, однако графу она говорить об этом, естественно, не стала.
И сейчас она задумчиво взглянула на него, и тот, почувствовав на себе ее тоскливый взгляд, спросил:
– Что вас беспокоит?
– Знаете, – ответила Ноэлла, стараясь говорить непринужденно, – мне иногда кажется, что я сплю и все происходящее лишь только чудесный сон. А когда проснусь, замок… исчезнет, а вместе с ним и фонтан, и часовня, и… сад.
– А как насчет его владельца? – поинтересовался граф.
Ноэлла взглянула на него и залюбовалась – настолько он был красив верхом на крупном черном жеребце.
– Признаться, и вы мне не кажетесь… настоящим, – заметила она.
Улыбнувшись, граф спросил:
– А кем же я вам кажусь?
– Скорее богом с Олимпа, – сказала Ноэлла первое, что ей пришло в голову. – Таким же непредсказуемым.
– Что вы имеете в виду? – поразился граф.
Ноэлла пожалела о своих словах, однако поскольку взять их назад было уже невозможно, решила, что самое лучшее сказать правду.
– Я где-то читала, – пояснила она, – что боги, начиная с Зевса, были непредсказуемы. Настроение у них менялось с каждой минутой. То они кого-то обожают, а через секунду терпеть не могут.
– И какую же связь вы тут углядели со мной?
Ноэлла заметила, что разговор их становится чересчур личным, но, немного помолчав, все-таки решилась продолжить его:
– Иногда вы… очень добры ко мне… а иногда… я вас боюсь.
Несколько минут они скакали молча, потом граф заметил:
– Вы тоже, Ноэлла, совершенно не такая, как я ожидал.
Ноэлла удивленно взглянула на него и задумчиво спросила:
