Луиза Аллен - Покорись страсти
— Подождем, пока этот чертов фрегат уберется, — сказал капитан своему помощнику и боцману, — а послезавтра на рассвете выйдем в море и поохотимся. Мистер Станье, расскажите-ка им о вашем плане.
Натан развернул карту и принялся объяснять. Когда он снова повернулся, Клеменс уже исчезла вместе с ведром начищенной картошки. Когда он спустится в каюту, она, наверное, уже будет спать.
— За вами вторая вахта, мистер Станье.
— Слушаюсь, сэр.
Надо поспать перед вахтой. Приложив два пальца к полям соломенной шляпы, он повернулся и отправился в каюту, прихватив по пути кофейник.
— У вас отличный мальчишка, мистер Станье, — сказал Стрит, вынырнув из облака пара.
— Большую часть времени он вполне сносен, но мальчишки есть мальчишки. — Натан подмигнул коку. — Присмотрите за ним, если мы ввяжемся в бой и меня не будет рядом, хорошо?
— Конечно, — кивнул Стрит. — Пригляжу.
Это все, что Натан мог сделать, чтобы обеспечить Клеменс хоть видимость безопасности. Осторожно открыв дверь в темную каюту, он успел заметить на койке девушки очертания ее фигуры. Он снял сапоги, расстегнул пояс и улегся, стараясь производить как можно меньше шума. Воцарившаяся тишина показалась Натану неестественной. Он прислушался и не уловил дыхания Клеменс. Подскочив к ее койке, Натан сорвал простыню и увидел под ней свернутое одеяло. Он знал, где она может быть. Он не взял фонарь, полагаясь на свое чутье. Словно тень Натан проскользнул через батарейную палубу, где в гамаках похрапывали матросы, и, наконец, добрался до нижней палубы. Там, в свете фонаря, он увидел Клеменс, тянувшуюся за связкой ключей. Услыхав шаги, она вздрогнула и уронила ключи.
— Ты, маленькая идиотка, — прошипел Натан, поднимая ключи. — Я доверял тебе. Почему женщинам так трудно держать слово?
— Это важнее, — прошипела она в ответ, лицо ее в мерцающем свете фонаря казалось совсем белым. Должно быть, он до смерти перепугал ее. — Это мой долг. Помоги мне открыть дверь, я хочу посмотреть, кто там, поговорить с ними.
— Долг! — Натан выпрямился. Он знал, куда может завести долг. — Отправляйся в каюту. Немедленно.
В тот же миг над их головой раздались шаги. Никогда за всю свою жизнь Натан не поднял руку ни на одну женщину, даже не представлял себе, что сделает это. Сжав кулак, он ударил Клеменс в подбородок. Она свалилась как подкошенная. Натану едва хватило времени, чтобы оттащить ее под вестницу. Через секунду показались Мактирнан и Катлер.
— Так-так-так. Что это у нас тут, мистер Катлер?
По спине Натана пробежали мурашки, рука невольно потянулась к кортику и нащупала пустоту — кортик остался в каюте.
— Кажется, это наш штурман, который не подчиняется приказам, капитан, — ответил помощник и внимательно посмотрел на Натана. — Не хотите объяснить, что вы тут делаете, мистер Станье?
— Любопытство, — ответил Натан и повесил ключи на крюк.
— Любопытство сгубило кошку, — сказал Мактирнан, не сводя глаз с Натана. — Я не люблю пустых угроз, мистер Станье.
— Полагаю, что так, капитан, — отозвался Натан стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
Краем глаза он увидел, что Клеменс пошевелилась.
— Дюжину? — предложил Катлер, и на его лице появилось что-то похожее на улыбку.
— Восемь, — поправил Мактирнан. — Через тридцать шесть часов он должен быть на ногах. Сделаем это сейчас. Позови матросов и боцмана.
— С вашего позволения я отправлюсь в свою каюту и переоденусь, — сказал Натан, — это единственные приличные брюки, и я бы не хотел запачкать их кровью.
Кровью… Клеменс попыталась сфокусировать внимание на словах, услышанных ею несколько секунд назад. Кровь. Они собираются высечь Натана, и виной тому — она. Три пары сапог прогрохотали по лестнице над ее головой. Клеменс встала и, пошатываясь, отправилась следом. Челюсть ныла, в ушах звенело, но физические страдания — это было ничто по сравнению с охватившим ее ужасом. Она видела, как Натан прошел в каюту. По крайней мере, они не связали ему руки. Сможет ли он сбежать через иллюминатор? Нет, отверстие слишком мало.
— Натан.
Когда Клеменс, едва дыша от страха, проскользнула в каюту, он снимал брюки. Бросив их на пол, он натянул полотняные штаны.
— Ты в порядке? — спросил он, протянув руку и коснувшись лица Клеменс. — Не было времени спорить с тобой, прости.
Клеменс мотнула головой:
— Натан, скажи им, что это была я, что ты просто пошел за мной.
Он повернулся к двери, и она вцепилась в его рукав.
— Клеменс, если они узнают, что ты — женщина, они изнасилуют тебя.
— Я знаю, но это моя вина, я нарушила обещание, нельзя наказывать тебя за то, что сделала я.
— Если они попытаются изнасиловать тебя, я сделаю все, чтобы остановить их, и они убьют меня. Восемь ударов — это не так уж много. Ну что, хочешь, чтобы меня убили ради того, чтобы успокоить твою совесть?
— Нет! Натан, мне так жаль…
Восемь ударов плеткой-девятихвосткой. Она даже представить себе не могла, какая это, должно быть, боль.
— Послушай, — Натан взял ее за плечи и встряхнул, — ты не должна плакать, не должна, кричать, поняла? Иначе выдашь себя и все мои страдания окажутся напрасными.
Клеменс кивнула.
— Пойдем покончим с этим.
Клеменс молча последовала за Натаном, чувствуя, как кровь стынет у нее в жилах. Он тоже чувствует страх, подумала она, но не показывает этого. Она не будет плакать, а когда все закончится, будет ухаживать за ним. Может быть, когда-нибудь он простит ее, но сама она никогда не простит себя. Они вышли на палубу, где уже собралась вся команда. Натан подтолкнул ее к кому-то, и на плечо Клеменс опустилась рука — Стрит.
— Нет, я буду смотреть, — пробормотала она. — Это моя вина.
Слушать и не видеть еще хуже. Кок пожал плечами, но позволил ей встать рядом с ним. Натан стянул рубашку и стоял на палубе полуобнаженный и босой. Боцман связал ему руки и ноги.
Из толпы матросов вышел человек. Покопавшись в сундуке, стоявшем на палубе, он вынул плетку. Пробежал пальцами по узелкам. У Клеменс перехватило дыхание. Усилием воли она заставила себя не закрывать глаза.
На палубе царило молчание. Клеменс видела, что они не испытывают удовольствия от происходящего. Натан им нравился, или, по крайней мере, они его уважали и прекрасно понимали, что с таким капитаном, как Мактирнан, за Натаном может последовать любой из них. Когда плетка со свистом опустилась в первый раз, Клеменс отшатнулась, уткнувшись в огромное пузо Стрита. Он положил руки ей на плечи:
— Держись, парень.
Два. Три. Кровь текла ручьем. Четыре, Пять. Пропала прекрасная чистая палуба Катлера, подумала Клеменс. Натан молчал. Шесть. Его тело напряглось, потом обмякло. Семь. Клеменс поймала себя на том, что молится. Губы ее безмолвно шевелились. Правда, она и сама не знала, о чем просит Бога.
