Линси Сэндс - Любовь слепа
– Это было бы восхитительно, – ответила Лидия.
Леди Моубри помедлила и потом кивнула:
– Значит, до следующей встречи.
Мать Эйдриана слегка сжала руку Клариссы на прощание и оставила их одних. Когда никто больше не мог их слышать, Лидия схватила Клариссу за руку и потащила куда-то.
– Куда мы идем? – осторожно спросила Кларисса. Мачеха повела ее через зал.
– Домой, – отрезала Лидия.
Кларисса прикусила губу, но молчала все время, пока они выходили из дома Деверо и ждали свою карету. Лидия отложила нападки до той минуты, когда они уселись в экипаж и закрыли дверцу.
– Ты была вся красная, когда вернулась после своего «посещения Мэри». – Голос Лидии был холоден и бесстрастен.
Кларисса настороженно замерла.
– Мы сидели у самого камина. Там было немножко жарко.
– А твои губы, все еще распухшие от поцелуев лорда Моубри за дверьми гостиной?
Кларисса почувствовала, что у нее внутри все заледенело.
– Вы видели?
– Я видела, – подтвердила Лидия полным ярости голосом. – Лорд Прадомм хотел поговорить со мной, и мы пошли ненадолго прогуляться по саду. Мы видели, как вы возвращались, и наблюдали из-за деревьев, как ты позволила Моубри лапать тебя как животное и...
Лидия резко замолчала, как будто ей было противно продолжать. Но Кларисса едва ли обратила на это внимание; она окаменела при упоминании Прадомма и прогулки по саду, отчетливо вспомнив его прогулки в саду с другими женщинами.
– Как ты могла позволить этому негодяю прикасаться к тебе? – ворчала Лидия. – Такой хороший человек, как лорд Прадомм, готов закрыть глаза на твое скандальное прошлое, а ты предпочитаешь – в очередной раз – покрыть себя позором. На этот раз с Моубри.
– Прадомм? Хороший человек? – удивленно переспросила Кларисса. Потом она поняла, что никогда не рассказывала мачехе о том, что тогда видела в саду.
– Да. Хороший человек, – отрезала Лидия. – Он готов закрыть глаза на скандал, на твою неуклюжесть и даже на поцелуй, которому стал свидетелем.
– Это совсем не доброта с его стороны, – сухо сказала Кларисса. – Полагаю, взамен я должна закрывать глаза на его любовные похождения?
– Что? Что ты такое говоришь? – спросила Лидия, но в ее голосе прозвучало нечто большее, чем просто любопытство. Клариссе послышалась в нем паника, и она ужасно пожалела, что не может видеть сейчас выражение лица мачехи.
– Я имею в виду леди Хейвард и леди Ачард, – медленно объяснила она. – В вечер, когда вы нашли меня в саду, я видела, как он забавлялся с обеими этими женщинами.
– Что? – воскликнула Лидия. – Что ты такое несешь?
– Я говорю, что едва не натолкнулась на него и леди Ачард в саду, но спряталась в кусты. – Не было необходимости упоминать сейчас Эйдриана. – Я слышала их разговор. Похоже, они только что занимались любовью. Он заявлял о своей вечной преданности, проклинал хорошее здоровье лорда Ачарда, не позволяющее ему объявить всем об их любви; потом их прервала леди Хейвард, сообщившая, что лорд Ачард прибыл на бал. Леди Ачард поспешила назад в зал, а Прадомм продолжил клясться в своей вечной страсти и любви к леди Хейвард, проклиная хорошее здоровье лорда Хейварда точно такими же словами, что и здоровье лорда Ачарда. А после этого он исчез под юбками леди Хейвард.
Ее слова встретила тишина. Хотя Кларисса не могла видеть выражение лица Лидии, она была уверена, что ее мачеха побледнела.
– Ты лжешь, – дрожащим голосом сказала Лидия.
– Нет. Я не лгу, – ответила Кларисса и добавила: – Я была не одна. Я была не единственная, кто видел это.
– Кто еще?
Кларисса колебалась. У нее и так уже были неприятности из-за Моубри, и ей не хотелось упоминать его. С другой стороны, возможно, Лидия перестанет навязывать ей Прадомма, если убедится, что это правда.
– Моубри, – наконец произнесла она. – Вы можете спросить его, если не верите мне.
Кларисса не видела занесенной для пощечины руки, но определенно почувствовала ее. Боль была резкой и внезапной, а ее голова от удара мотнулась в сторону. Она схватилась за щеку и, прищурившись, повернулась к мачехе.
– Мы больше не будем говорить об этом, – сказала Лидия. – Но ты не будешь видеться с Моубри... никогда.
Кларисса сидела напряженно и неподвижно, кипя в душе. За все годы, что Лидия была ее мачехой, она никогда не поднимала руку на Клариссу.
Дверца кареты отворилась. Она даже не заметила, как они приехали домой. Кларисса едва не споткнулась о подол юбки, спеша выбраться из экипажа. Лакей подхватил ее за руку, помогая удержать равновесие. Она пробормотала слова благодарности, высвободила руку и поспешила по дорожке к парадной двери.
Фоулкс, по крайней мере Кларисса решила, что это Фоулкс, открыл дверь, когда она приблизилась. Она вплыла внутрь и поспешила вверх по лестнице, и уже почти достигла покоя и уединения своей комнаты, когда Лидия нагнала ее.
– Кларисса, – прошипела мачеха, больно хватая ее за руку и открывая дверь.
Медленно выдохнув, Кларисса повернулась к мачехе и молча ждала, боясь разгневать ее еще сильнее.
– Я никогда больше не хочу говорить об этом вечере, – твердо повторила Лидия. – Но я хочу, чтобы ты ясно поняла, что больше не увидишь лорда Моубри. Как ты могла позволить ему прикоснуться к тебе... – Мачеха все еще кипела от ярости, ее дыхание было затрудненным, когда она умолкла и – вне всяких сомнений – зло уставилась на Клариссу. – Твой отец никогда не простит меня, если я позволю этому человеку опозорить тебя. И Прадомм тоже больше никогда не будет приглашен в наш дом. Ухаживать за тобой, в то время как... – Голос изменил ей, и Кларисса убедилась, что Лидия была как-то связана с этим человеком. Если у него и не было романа с ней, он наверняка усиленно старался завязать его. Лидия явно боролась с глубоким разочарованием.
Через мгновение Лидия оставила борьбу, резко повернулась и поспешила к себе. Когда дверь ее комнаты захлопнулась, Кларисса позволила накопившемуся напряжению излиться вместе с глубоким вздохом. Потом она вошла в свою спальню и вздрогнула, когда из-за двери появилась какая-то фигура.
– Простите, миледи, – сказала ее горничная, Джоан. – Я не хотела напугать вас. Я ждала вашего возвращения, чтобы помочь вам раздеться.
– Конечно, ты ждала, – тихо сказала Кларисса и закрыла за собой дверь. Она все еще не привыкла к молчаливости девушки. Ее старая горничная была чуть более откровенна, видимо, в силу своего возраста.
Джоан принялась за работу, но, пока она помогала ей раздеться, в девушке чувствовалось странное напряжение. Через несколько минут Кларисса не выдержала и спросила:
– В чем дело, Джоан? Я вижу, что ты хочешь что-то сказать, но...
