Наталья Пушкина-Меренберг - Вера Петровна. Петербургский роман (Роман дочери Пушкина, написанный ею самой)
— Но все еще может случиться, — живо вставил слово Островский.
— Я очень надеюсь, — сказал генерал. — Entre nous soit dit,[5] я полагаю, что не потребует много времени огласить это радостное событие в свете.
— И тем лучше, Иван Павлович! Ваши слова радуют меня безмерно. Но если дело еще не сделано, то как определенно объявить о нем? Подумайте, мой сын Владимир даже в Париже мог бы об этом услышать.
— Ваше замечание очень существенно, — ответил Беклешов с хорошо разыгранным восхищением, — а как относится к этому делу сам Владимир Николаевич?
— Он не в восторге от этого, как вы понимаете, — отвечал Островский. — Я получил сегодня утром от него длинное письмо, где он пишет о своем отчаянии. Впервые он говорит мне о своей любви с того самого дня, когда попросил у нас согласие на обручение.
— Я бы охотно прочитал это письмо, — сказал Беклешов, — чтобы яснее представить себе настроение вашего сына и соответственно этому дать свой совет.
— К сожалению, письмо не со мной, так как я не ожидал вас встретить. Но могу в нескольких словах воссоздать картину. Кажется, Владимир уже давно знает о здешних салонных разговорах, которые вызвали его ревность и побудили его потребовать от Веры Петровны объяснений, а она, почувствовав унижение своего достоинства, вероятно, ответила на его ревность и упреки благородным молчанием. Подобный ход событий довольно ясно читается между строк. Чтобы положить конец своим мучительным сомнениям и внести ясность, он обратился ко мне с просьбой сказать ему открыто, есть ли правда в слухах, которые постоянно приходят из Петербурга.
— И что вы хотите ему ответить, Николай Михайлович? — спросил Беклешов.
— Чистую правду… что скоро последует обручение Веры с вашим сыном, — ответил старый вельможа, не моргнув глазом.
Он уже давно забыл, как краснеют от бесстыдной лжи.
— С этим ответом я совершенно согласен, — отвечал Беклешов. — Но только ответьте быстрее. Ваш сын, как мне кажется, раздражен Верой Петровной, и это настроение нужно использовать. Из этого можно бы извлечь большую пользу.
— Я думаю то же, что и вы, Иван Павлович. Мы в самом деле созданы, чтобы понимать друг друга! Я тотчас поспешу домой, чтобы отправить письмо сыну. Bon soir, mon cher ami![6]
И, наклонясь к уху Беклешова, он добавил:
— Помните о премии за победу, если только она будет.
С этими словами он поспешил уйти. Данный ему совет не задерживать ответ Владимиру показался графу настолько важным, что он, вопреки своему обычаю, сразу поехал домой, чтобы написать письмо. После того как он подробно рассказал Владимиру о всех петербургских новостях, он в конце письма заговорил о помолвке Веры с Борисом. Граф писал, что мог бы и не задерживать внимание Владимира на этом, так как полагает, что любовь к Вере Петровне Громовой им давно уже забыта. Как отец он никогда не считал это чем-то серьезным. Так как он, к сожалению, ошибся, то должен сообщить своему сыну, что беспокоившие его слухи имеют под собой реальную почву. Борис Иванович все время проводит в доме Громовых и не только ухаживает за Верой, но, что еще важнее, юная дама охотно отвечает на эти ухаживания. Свое письмо граф закончил словами: «В этих обстоятельствах я хочу сказать прямо, что Вера никогда не имела о тебе хорошего мнения, всегда была поверхностной кокеткой и не принесла бы тебе счастья. Как отец я чувствую долг дать тебе серьезный, прямой и доброжелательный совет: этой девушке нужно отказать. Ведь перед тобой большой выбор, лучшие партии России».
Владимир не поверил своим глазам, когда прочел это письмо, которое ожидал с лихорадочным нетерпением. Прежде чем убедиться, что глаза его не обманывают, и поверить в то, о чем в письме написано, он перечитал его много раз. Удар, который постиг его, был тем сильнее, что от отца он надеялся получить подтверждение неосновательности своих опасений. Теперь сомнений быть не могло, так как еще ни разу в жизни сын не мог позволить себе усомниться в правде отцовских слов.
Теперь, как ему казалось, он узнал, наконец, истинную причину того, почему Вера ни одним словом не реагировала на его намеки в отношении Бориса, почему она постоянно так легко и беспечно от них уходила; почему в последнее время так изменился тон ее писем.
И все-таки возможно ли, что Вера, его первая и единственная любовь, искренне им уважаемая, оказалась неверной? Была ли она в состоянии так быстро забыть прошлое и, с глаз долой — из сердца вон, полюбить другого? У Владимира голова шла кругом. Его сердце разрывали противоречивые чувства. В нем боролись вера, ненависть и любовь. Страдания были готовы довести его до точки кипения. Его последние надежды были подорваны словами старого графа, которые для сына были так же непреложны, как Евангелие.
У Владимира не оставалось сомнения в ее вине. Жить дальше в этом ложном положении он не мог. Наступил момент с Верой объясниться. Он считал себя обиженным, смертельно оскорбленным в самых святых чувствах. Он имел право предъявить обвинение и потребовать объяснений. Владимир написал Вере.
Глава двенадцатая
Сегодня Громовы раньше, чем обычно, пообедали, так как Мария Дмитриевна с Ольгой и Любочкой ехали в Оперу и после нее на званый вечер. Петр Модестович был по служебным делам у царя.
Вера еще не выходила в большой свет и нашла, что ей лучше остаться одной дома. Побыть одной несколько спокойных часов в своей уютно обставленной комнате было для ее нынешнего состояния тем приятнее, чем реже выпадало это одиночество. Поэтому, лишь только все уехали, она вернулась в свою комнату. Села у весело потрескивающего камина, чтобы за приятным чтением по возможности забыть печальные мысли, омрачавшие ей в последнее время душу.
Книга, которая привлекла ее внимание, должно быть, была действительно интересной, так как она читала ее с большим усердием. По временам она ее опускала и смотрела, задумавшись, на пылающий огонь. Но эти перерывы были коротки. Она снова бралась за книгу и углублялась в чтение, как будто боялась, что исчезнет очарование вызванных книгой образов. Храбрая девочка вела отважную борьбу.
Размышлениям Веры помешал приход горничной, которая передала своей госпоже письмо и тут же тихо удалилась.
Был час, когда доставлялась почта из-за границы, и Вера обычно получала письма от Владимира. Но уже долгое время письма от него не приходили. Поэтому в первый момент она не смела поверить в счастье исполненного желания. Она преодолела страх и, быстро оглядев почерк на конверте, убедилась, что письмо действительно от Владимира. Сердце ее ликовало. Она сломала печать и стремительно пробежала строчки, чтобы как можно быстрее утешиться в постигшем ее горе. Океан любви несла она навстречу своему нареченному. Вне себя от счастья чувствовала от этого так долго ожидавшегося письма подтверждения его памяти.
