Элейн Барбьери - Полночный злодей
В самые последние ночи, тоскливо проведенные в одинокой постели, у нее возникли смутные подозрения, что Жерара устраивают такие отношения, которые непременно должны причинять боль другому.
Она гнала от себя подобные мысли, потому что любила его.
Но не личные проблемы были причиной беспокойства Манон на этот раз. Она вновь и вновь возвращалась к потрясшей Новый Орлеан новости, которую обсуждали буквально все. Габриэль Дюбэй, приемная дочь Жерара, в которой он души не чаял, похищена из монастыря! И Жерар оставался со своим горем абсолютно один! Он нуждается в ее утешениях больше, чем когда-либо раньше!
Манон взглянула на каминные часы и в тот же миг услышала звук открывающейся парадной двери. Дверь едва распахнулась, а она была уже в передней.
Она горестно вздохнула. В дверях стоял Жерар. Манон и представить не могла, что он будет иметь такой растерзанный вид: мятый пиджак, полурасстегнутая рубашка с незавязанным галстуком, волосы не причесаны, лицо бледное, без единой кровинки, а глаза…
Манон разразилась слезами. Глаза Жерара были такими красными, будто он… Мгновение, и она упала в его объятия. Она услышала, как захлопнулась за его спиной дверь, когда он прижался лицом к ее груди и зарыдал.
Тени от болотной растительности становились все длиннее. Роган едва сдерживал раздражение. Высокомерная мадемуазель Дюбэй шагала, спотыкаясь, впереди, и он с неохотой признал, что эта маленькая бестия одержала победу, хотя внешне все выглядело совсем наоборот. Да, да! Именно она поставила его на место… да еще как…
Теплое женское тело, прижавшееся к нему, когда он забросил ее к себе на плечи, не выходило из ума, несмотря на напряжение, нараставшее с каждой милей, приближавшей их к берегу. Запах этого тела продолжал щекотать его ноздри. Он слишком отчетливо, чтобы не испытать неловкости, припомнил, как скользнула Габриэль всеми своими выпуклостями по его мускулистому торсу, когда он столь бесцеремонно спустил ее на землю.
Поняв это, Роган невольно заскрипел зубами. Он вновь представил ее израненные ноги, и внутри у него опять все перевернулось. Понимание того, что она терпела эту боль только из желания досадить ему, нисколько не облегчало его терзаний.
В конце концов, она сама виновата в этом! И черт с ней! Он же предложил ей сандалии, но она отказалась от обуви рабов. Полные губы Рогана скривились в усмешке. Даже у рабов хватает ума надевать их!
Решительная мадемуазель опять споткнулась и едва не упала. Роган протянул руку, чтобы поддержать ее, и застонал про себя, поняв, что она еле стоит на ногах. А между тем Портер ускорил шаг, почувствовав приближение полной темноты. Роган не решился обратиться к товарищам с просьбой идти помедленнее, потому что цель была близка, а они дорожили каждой минутой…
Габриэль Дюбэй снова покачнулась, ее слабость стала еще более очевидной, чем прежде. Роган успел приблизиться к ней как раз в тот момент, когда Бертран проворчал сзади:
— Капитан, она сейчас упадет.
Подхватив ее на лету, Роган взглянул в лицо смертельно бледной мадемуазель и за мгновение до того, как она потеряла сознание, увидел в ее угасающем взоре всплеск обжигающей ненависти!
Бертрану, оказавшемуся рядом, достаточно было секунды, чтобы определить состояние Габриэль. В своей характерной, лишенной всяких эмоций, манере он изрек:
— С ней все в порядке. Это просто обморок. Я понесу ее?
— Нет, ее понесу я.
Подняв бесчувственную Габриэль Дюбэй к себе на плечи и выверяя каждый шаг, Роган двинулся дальше по дороге к берегу.
Горящая лампа отбрасывала неровные тени, танцевавшие на стене до боли знакомой Жерару спальни, когда он погрузился во влажную глубину лежавшей под ним женщины. Он ощутил, как шелк ее плоти обволакивает теплом, услышал ее прерывистое дыхание, когда же она полностью раскрылась, чтобы принять его, страсть достигла высшего предела.
Погружаясь вновь и вновь, он черпал уверенность в нежных руках, крепко прижимавших его к себе, в ее стройных ногах, обвившихся вокруг него. Любовная агрессия Жерара усиливалась нежным голосом Манон, которая с беспредельным обожанием повторяла его имя. Он чувствовал, что огонь, пульсирующий в нем, разрастается все больше и больше, пока не достиг кульминации…
В напряженной тишине спальни раздался гортань стон Жерара, слившийся с радостно удовлетворенным восклицанием Манон.
Мгновение спустя, освободившись от влажного плена мягкой женской плоти, он, все еще тяжело дыша, с сильно бьющимся сердцем, посмотрел на Манон сверху вниз. Глаза ее были сомкнуты, а губы приоткрылись, пока она приходила в себя.
Неожиданно ему явилось прекрасное молодое лицо Габриэль. Сознание того, что еще мгновение назад образ дорогой Габриэль был полностью вытеснен из его памяти, возмутило ему душу.
Кольнула мысль, что Манон удалось войти в его жизнь, как ни одной другой женщине. Она умудрялась деликатно проникать в суть его самых сокровенных желаний. В этот вечер она опять показала свою способность освободить его от любой тяжести, побуждая рассказать о страхах, укрывшихся в самых глубоких тайниках сознания, о его страданиях. Более того, она услышала тщательно скрываемое от самого себя признание собственной виновности в похищении Габриэль.
Она снимала все покровы с его души!
Он был полностью в ее руках, и Манон вознаградила его за это, ублажив своим телом. Однако эта награда делала своеобразную зависимость от нее еще невыносимее.
Шлюха! Он раскусил ее уловки! Она стремится завладеть частью его самого, чего он не позволял никому, кроме незабвенной Шантель. Она хочет властвовать над той частью его души, которая умерла вместе с ней, чтобы никогда не воскреснуть! Она рассчитывает занять в его сердце место Шантель. А это сердце осталось живым только для его дорогой Габриэль!
Но Манон перехитрила сама себя! Эта женщина его устраивала как отзывчивая любовница, и часто она была настолько хороша, что он пока не хотел бы ее бросать. Однако он твердо решил играть по своим правилам и не позволит ей превращать себя в марионетку…
Красивое лицо Жерара скривилось в улыбке. Манон утешила его и на короткое время заставила забыть о Габриэль. Она еще раз показала свою власть над ним, но придет день, когда он освободится от этой мнимой зависимости.
Ведь что бы она себе ни воображала, истина заключается в том, что власть все-таки в его руках.
Мысленно успокоив самого себя, он вновь прижался к Манон, а затем неожиданно перевернулся, и она оказалась сверху. Манон испуганно вскрикнула, краска залила ее лицо. Это возбудило Жерара, и он плавно скользнул внутрь ее, чтобы вновь оживить страсть, казалось, иссякшую до предела.
