Лоретта Чейз - Не совсем леди
Ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сосредоточиться.
– «И»… – повторил он. – Что-то я не пойму: слово «греческий» начинается с буквы «г», «поэзия» – с «п», «эротика» – с «э».
– «И» означает «иностранная литература».
– Ах вот как, иностранная литература! Шарлотта кивнула.
Дариус недоуменно огляделся по сторонам, затем подошел к одной из полок и стал разглядывать корешки стоящих на ней книг.
– Вы расставили все в алфавитном порядке, – заметил он.
– Да. – Шарлотта явно гордилась собой.
– По названиям книг.
– Да, кроме произведений иностранных авторов. Я хотела расставить все остальные по фамилиям, но решила, что вам легче будет запомнить книги именно по их названиям.
Дариус продолжал внимательно разглядывать книги на полках.
– Я вижу, здесь очень много книг под буквой «о», – задумчиво заметил он. – «Основы законодательства», «Основы политики», «Основы сельского хозяйства», «Основы растениеводства», «Основы химии».
– Да я и сама удивилась, как много их тут оказалось, – беспечно согласилась Шарлотта. – Но под литерой «н» также оказалось немало книг: «Научные основы земледелия», «Научные основы скотоводства», «Научный анализ», «Наука и мораль», «Научный подход к лечению переломов у животных», «Научный метод в изучении природы». – Она показала рукой на другой стеллаж: – Вон там находится изрядное количество томов на букву «п» на самые разнообразные темы: это всевозможные практические пособия.
– Значит, под буквой «и» помешается иностранная литература?
– Да. – Шарлотта улыбнулась ему лучезарной улыбкой. – Но прошу вас, не благодарите меня: уверяю, это доставило мне истинное удовольствие. – Она вернула Дариусу носовой платок, положила томик Гомера на соседний стеллаж и с чувством хорошо исполненного долга направилась к двери.
Дариус молча смотрел, как она грациозно шествовала, покачивая бедрами.
Когда шаги Шарлотты стихли, он огляделся по сторонам. Кругом лежали открытые ящики; некоторые из них уже опустели, в других еще находились книги. Несколько пустых ящиков лежали вверх дном, а на них сверху громоздились большущие стопки, в любую минуту готовые упасть. Полки, где помешались разделы под буквами «о», «н» и «п», ломились под тяжестью громадного количества книг, зато другие полки оставались полупустыми.
– Да уж, хороша расстановочка! – с обреченным видом пробормотал Дариус. Дариус перевел растерянный взгляд на Дейзи, которая все еще оставалась в библиотеке. При звуке его голоса она перестала жевать книгу и подняла голову.
Дейзи нельзя было назвать симпатичной, если уместно вообще сказать такое о собаке. Бульдогов разводят и ценят не за их внешний вид, а за их жестокость и беспощадность. Глядя на ее приплюснутую морду, любой мог предположить, что когда-то, возможно, на охоте на медведей, огромный зверь сел на одного из предков Дейзи. Ее кривые клыки пугали, из ее пасти сочилась слюна. С другой стороны, коричневая с белым шерстка была гладкой и ухоженной, а нрав Дейзи – миролюбив и дружелюбен. Она казалась слишком мелкой даже для молодой самки.
Впрочем, разве ему надо думать об этом?
– «И» означает «иностранная литература», – повторил Дариус и перевел взгляд на носовой платок, который все еще держал в руке. – Черт побери! – печально сказал он и, поднеся платок клипу, вдохнул легкий аромат.
Глядя прямо перед собой, Шарлотта так торопилась, идя по коридору, что чуть не столкнулась с Лиззи.
Резко остановившись, она заставила себя успокоиться и попыталась привести в порядок свои чувства.
Лиззи удивленно поглядела на нее; от ее пристального взгляда не укрылись ни пыльные туфли Шарлотты, ни ее грязный чепец.
– Боюсь даже спрашивать, что с тобой приключилось на сей раз.
– Просто я расставляла книги мистера Карсингтона, – сказала Шарлотта.
– Сама? Она кивнула.
– Слуги были заняты более важными делами.
На самом деле Шарлотту одолело любопытство, и она не смогла устоять перед искушением: ей ужасно хотелось увидеть вещи, принадлежащие Карсингтону. Книги человека могут очень многое рассказать о нем. Правда, это правило действовало только в отношении тех людей, которые в самом деле читали книги, а не просто хранили их в личных библиотеках, чтобы поражать воображение гостей. Вряд ли Карсингтон относился к этой категории людей – выскочек, изо всех сил пытающихся пролезть наверх по социальной лестнице; его не заботило впечатление, которое он производил на окружающих. Вот почему Шарлотта надеялась, что книги прольют свет на его личность. Обычно ей без особого труда удавалось раскусить мужчину и понять, что он собой представляет, а затем направить его интерес в нужном ей направлении, и при этом не позволить уличить себя в хитрой уловке. Однако, судя по всему, Карсингтон был крепким орешком.
Шарлотта предполагала, что трудности с новым соседом возникли из-за того, что своим неожиданным появлением он застал ее врасплох и потом она все делала не так. Будучи неготовой к встрече, она вела себя необдуманно, и до сих пор ей не удалось выработать верный стиль общения с ним.
– Карсингтон – ученый, – сообщила она, – вот я и подумала, что для него важнее всего доступ к книгам.
– Я видела ящики в библиотеке, – сказала Лиззи. – У мистера Карсингтона очень много книг. Неудивительно, что ты вся взъерошенная и разгоряченная.
Шарлотта была сильной деревенской девушкой, и ее мачеха это прекрасно понимала. Каждый день Шарлотта проходила несколько километров, и едва ли ее так сильно перенапрягла расстановка книг по полкам в библиотеке в течение нескольких часов. Вынимать книги из ящиков, раскладывать их по полкам не такой уж большой труд, и это не могло подействовать на Шарлотту так, как повлияло на нее неожиданное появление на пороге библиотеки Карсингтона – без шляпы и с растрепанными золотистыми волосами. При одном взгляде на него Шарлотта вспотела, словно целый день носила камни под палящим солнцем.
– Господи! – пробормотала она. – Мне и правда нужно принять ванну!
И почему она не мальчишка? Тогда можно было бы скинуть с себя одежду и окунуться голышом в озеро, которое располагалось всего в двух шагах отсюда.
Наверное, Карсингтон, когда был мальчишкой, так и делал, и скорее всего он до сих пор купается нагишом.
Шарлотта представила его купающимся в озере – широкие плечи, узкие бедра, длинные, мускулистые ноги…
Она попыталась об этом не думать, но было слишком поздно. На нее нахлынула волна болезненной тоски и одиночества, и одновременно с ними пришло томление. Шарлотта вспомнила лицо Карсингтона, который неожиданно поверил, что она проделала трюк с книгами не нарочно. Ее шутка, похоже, удалась на славу. Шарлотта тогда еле-еле удержалась от смеха. Ей хотелось показать ему язык; а еще хотелось, чтобы он снял ее с лесенки и она угодила бы прямо в его объятия.
