Джослин Келли - Бесстрашный рыцарь
– Ты считаешь своего отца трусом?
– Он был заклеймен как трус. Это все, что имеет значение.
– Был?
Кристиан посмотрел ей в лицо. Его руки тоже были сложены за спиной. Поза подчеркивала красоту широкой груди, вырисовывавшейся под плащом.
– Да.
Она узнала этот его тон, столь знакомый ей с тех пор, как встретила его едва ли не день назад. Его невозможно было отвратить от решения сменить тему, что бы она ни делала и ни говорила. И потому Авиза не стала и пытаться.
Со вздохом она задала вопрос:
– Что ты хочешь у меня спросить тайком от брата?
– Почему ты не хочешь, чтобы Делиль узнал твою фамилию?
Сейчас она уже была готова ответить.
– Я не хочу, чтобы меня связывали с моей семьей. Если лорд Уэйн из Мурберга узнает, что я жива и пытаюсь спасти сестру, возможно, он примет отчаянные меры.
– Но мне ты назвала свое имя.
– Теперь я понимаю, что это было ошибкой.
Он снова сел возле камина и потянул ее к себе, заставив сесть рядом.
– Я понятия не имел о том, что ты делаешь ошибки.
– О, в этом ты не прав. Я совершила множество ошибок. – Авиза помолчала, облизнула пересохшие губы и спросила: – Ты ведь сохранишь мое имя в тайне?
Он не ответил, и она осознала, что он не сводит глаз с ее рта. Она перестала дышать, когда он провел пальцем по ее губам, повторив путь, проделанный ее языком.
Когда Кристиан взял ее руку, она не поняла, что он собирается сделать. Озадаченная, она смотрела на него. Он потянул ее палец к своим губам.
Когда его язык прикоснулся к ее указательному пальцу, дыхание со свистом вырвалось из ее груди.
– С этих губ не сорвется ни единого слова, если ты этого не одобришь. Я никому не открою твоего имени, – сказал Кристиан, не отпуская ее руки.
– Благодарю тебя.
Эти два слова были произнесены с дрожью, дрогнули и ее пальцы на его губах.
– Какие еще секреты должен я хранить ради тебя?
Она внимательно смотрела на него. Неужели она как-то выдала себя?
– Что ты имеешь в виду?
– Я ведь дал слово, что не открою твоего имени. – Он повернул ее руку ладонью вверх и провел пальцами по начертанным на ней линиям. – Но возможно, у тебя есть еще тайны, которые ты скрываешь. Тайны, связанные с тем, что ты тоскуешь по какому-нибудь молодому отважному рыцарю, служившему твоему отцу, или по свиданию с одним из его слуг.
Она вырвала свою руку и поднялась на ноги, внушая себе, что ей следует вести себя более сдержанно.
– Как ты смеешь!
Он улыбнулся:
– Смею, потому что ты не можешь пожертвовать своей глупой девической привязанностью ради временного спутника.
– Да, я бы этого не сделала.
Она прищурилась и одарила его самой ледяной из своих улыбок.
– Неужто ты обвиняешь меня в том, чем грешишь сам? Ты встретил здесь какую-нибудь девицу, с которой тебе захотелось завалиться в постель?
– Ты проникла в мои тайные мысли сквозь притворство.
– Неужели?
Она тотчас же пожалела о своих словах, как только произнесла их.
Его улыбка стала более широкой.
– Ты весьма проницательна. – Он приподнял прядь ее волос. – И очень красива. Так хороша, что все мужчины в зале не могли отвести от тебя глаз, когда ты его покидала.
– Ты преувеличиваешь.
– Да, но самую малость. Наш хозяин послал своего виночерпия принести вина, и только это отвлекло его от тебя.
– Прибереги свои комплименты для женщины, которая желает их.
– Откровенно говоря, я это понимаю. – Он встал и протянул ей руку.
Авиза вложила в нее свою дрожащую руку. Он помог ей подняться, но не выпустил ее пальцев. Они стояли так близко друг от друга, что она никого не могла видеть за его широкими плечами.
В желудке у нее заурчало, и она вспыхнула и приложила руку к животу.
– Ужин ожидает в другой комнате, – сказал он со смехом. – Похоже, ты так же голодна, как и я.
– Да, так же. Даже твоя лошадь показалась бы мне вкусной пищей.
Она была рада, что юмор помог разрядить напряжение между ними, возникавшее всякий раз, когда их глаза встречались.
– Если тебе больше нечего сказать, то...
Он протянул руку, чтобы преградить ей путь. Другая его рука скользнула к ней и обхватила за талию. Он привлек ее ближе к себе.
Она затрепетала от желания прикоснуться к нему, и пальцы ее заскользили по его щеке, потемневшей от выросшей щетины и загрубевшей от жгучего ветра. Она отдернула пальцы, испуганная жаром, исходившим от его кожи и передававшимся ей.
Он взял ее руку и прижал к своей щеке. Ее пальцы запутались в его иссиня-черных волосах, мягких как шелк, а губы его прижались к ее губам: Они были нежными и едва касались ее губ. Эта быстрая, как молния, ласка обожгла ее, и все притворство ее оставило.
Со стоном он прижал ее к себе. Его рот завладел ее ртом, требуя от нее такого же восторга, какой испытывал он. Его язык скользнул в ее рот сквозь неохотно пропустившие его губы, не желавшие делиться с ним своими тайнами.
Медленно ее руки скользнули вверх по его рукам. Ей хотелось узнать и исследовать каждую его мышцу, в то время как его язык приглашал ее присоединиться к затеянному им безумному танцу, кажется, не признававшему никаких правил.
Когда его губы принялись осыпать поцелуями ее лицо, пробуя на вкус ее кожу и вызывая ослепительный огонь в теле, дыхание Авизы участилось. Он запрокинул ее голову, и огрубевшая, обветренная кожа его лица соприкоснулась с ее. Она гладила его мощную спину и чувствовала, как слабеет ее тело под его лихорадочными поцелуями. Где бы он ни прикоснулся к ней, ее кожа чудесным образом оживала.
Она заставила его снова целовать ее в губы. Его хрипловатый смех вызвал в них жар, и его язык снова скользнул в ее рот. Она трепетала под его яростным натиском, и он услышал ее тихий стон.
Когда Кристиан оторвался от нее, Авиза сжала его руки. Ее колени снова предали ее, и она с трудом устояла на ногах. Глубоко вздохнув, она осознала, что пора положить конец этим поцелуям.
– Я должна проверить, как Болдуин справился с перевязкой, – прошептала она.
– Да.
Отчего его голос звучал неуверенно? От желания? Или он нашел нечто смешное в ее словах? Не глядя ему в лицо, Авиза не могла быть уверена. Она сделала резкое движение головой, когда он сказал:
– Прости меня.
– За что?
– За то, что поцеловал тебя. Гай сказал, что во время поста ты придерживаешься строгих правил. – Он усмехнулся. – Хотя не скажу, что раскаиваюсь в том, что искушал тебя, потому что ты сама искусительница.
– Я просила тебя приберечь твои пустые комплименты для других, потому что не нуждаюсь в них.
– Очень хорошо. В таком случае скажу тебе правду. Ты спросила меня, не приметил ли я в зале какую-нибудь девицу, с которой хотел бы покувыркаться в постели.
