Николь Берд - Обворожить графа
Графиня вынула из рукава чистый носовой платок и сунула в руку Лорен.
– Non, non. Вы зальете слезами всю постель. Ваш муж – святой, это понятно. Вы скучаете по дому, не так ли? Я уже сказала, если вы скучаете по мужу, вы можете уехать к нему, когда захотите. Что вам мешает?
– Мой муж умер! – почти выкрикнула Лорен, во второй раз, повышая голос.
На этот раз графиня не стала уговаривать ее. С минуту она пристально смотрела на Лорен.
– А-а, теперь я понимаю, но не совсем. Вы тоскуете по вашему доброму мужу. Он умер на этой неделе или в этом месяце?
Лорен покачала головой.
– Когда же он умер?
Лорен сказала ей, и графиня снова была озадачена.
– Но, ma petite, нельзя же оплакивать человека, даже очень хорошего человека, всю свою жизнь.
– Я любила его. – Лорен, в свою очередь, тоже начала раздражаться. – Разве вы не знаете, что можно сильно любить мужчину?
– Я была замужем восемь лет. Это было деловое соглашение, у него были наследственный титул и имение в приличном состоянии, – как само собой разумеющееся, сказала графиня. – Мы неплохо ладили. Когда он умер, я, как положено, несколько месяцев носила траур. Затем я решила, что моя жизнь должна продолжаться. Вы должны помнить слова священника, ma petite, которые вы повторяли за ним при венчании: «Пока смерть не разлучит нас». Хороший муж умер. Брак больше не существует.
Это прозвучало очень жестоко. Однако Лорен понимала, что графиня права. Сердцем же Лорен чувствовала, что предает Роберта… особенно…
– Но есть что-то еще, oui? – Графиня не спускала глаз с ее лица, по нему, как часто говорили ей сестры, так легко было прочитать ее мысли.
Лорен попыталась стереть с лица всякое выражение.
– Что вы имеете в виду?
– То, что прошлая ночь не была плохой. Прошлая ночь была слишком хорошей. И это вас так беспокоит.
– Я этого не говорила! – Лорен отвернулась от этой слишком пытливой, слишком проницательной женщины, которую она совсем не знала, но от графини было нелегко отделаться.
– Конечно, все это понятно, – задумчиво кивнула она. – Если бы вы прошлой ночью не испытали большого удовольствия, или почти никакого, ваша совесть была бы чиста. Но Маркус превращает любовь в искусство. Теперь, когда граф покорил вас своей страстью, вас огорчает, что ваш добрый покойный муж не выдерживает никакого сравнения с графом.
– Неправда! – Лорен, с пылающими щеками, пыталась перебить графиню, но та не слушала ее.
– Не будьте дурочкой, миссис Смит. Мужчины все разные. И не надо судить, кто лучше, кто хуже, они просто разные. Поэтому перестаньте думать об этом и успокойтесь. Подержите огурец на веках, потом приходите обедать, ибо, если вы не придете…
Графиня встала и направилась к двери. Взявшись за ручку, она задержалась и обернулась:
– Если вы не придете, я скажу графу, что вы намерены постричься в монахини, и он может снова взять меня в любовницы вместо вас.
Блеснув улыбкой, она поспешно закрыла за собой дверь, прежде чем горсть резаных огурцов, которую швырнула ей вслед Лорен, долетела до нее.
Даже после ухода графини Лорен некоторое время пролежала в постели, кипя от злости. Да, ее действительно тяготило чувство вины. То, что она чувствовала прошлой ночью к графу Саттону, когда достигала таких пиков страсти, и к тому же это происходило во время самой первой встречи, казалось ей невероятным.
Она осознавала себя настоящей предательницей. Графиня удивительно точно поняла ее состояние и даже дала ей разумный совет, но Лорен просто не могла избавиться от своих чувств, это было равносильно тому, как снять нагар со слабо горевшей свечи, а затем погасить ее. Ее замужество могло считаться окончившимся в ту минуту, когда душа покинула тело ее мужа, не устояв перед болезнью, но ее чувства привязанности к мужу не могли так быстро угаснуть.
Лорен хотелось бы, чтобы графиня не была так искусна в умении, проникать в самую суть проблемы. И совершенно верно, что если бы она не испытала такого наслаждения в эту ночь, чувство вины не было бы таким тяжелым. Она со стоном прижала к глазам холодное полотенце. Она надеялась, что ее опухшие глаза будут менее заметны в столовой, и она не допустит, чтобы графиня снова принялась рассказывать свои сказки о пострижений в монахини, если Лорен задержится наверху.
Она весь день провела в своей комнате, думая о том, что сейчас делает граф, или о графине, с такой энергией старавшейся держать Лорен подальше от графа. Когда пришла горничная, чтобы помочь ей одеться к обеду, Лорен уже была готова и встать с постели, и снова появиться в обществе. Она выбрала еще одно из своих новых платьев – красивое, травянисто-зеленого цвета, с помощью горничной надела его и приготовилась к вечеру.
В дверь постучали, она узнала этот стук и поспешила открыть дверь.
По лицу графа было трудно что-либо понять.
– Надеюсь, вы чувствуете себя лучше?
– Да, благодарю, – ответила она, стараясь изобразить естественную улыбку.
– Хорошо, – сказал он, к ее облегчению, не спросив о причине ее недомогания. Он предложил ей руку. Они спустились в столовую, где снова собралось много гостей.
За столом она, конечно, не сидела рядом с графом; ее место было на другом конце стола, на почетном месте хозяйки, выше даже дам более высокого положения, что, вероятно, многим из них не очень понравилось, подумала Лорен. Она предусмотрительно не показывала, как ей это приятно. Зачем приобретать врагов? Никто не знает, что ждет его в будущем. Она-то надеялась, что не встретит здесь никого из высшего общества, но намерения могли не оправдаться, и то, что происходило, уже отличалось от задуманного ею.
То, что графиня сидела рядом с графом, не слишком беспокоило Лорен. Графиня сделает все, что сможет, чтобы привлечь к себе графа, но прямота этой женщины не позволяла Лорен чувствовать к ней неприязнь. И действительно, многие присутствующие здесь женщины поступили бы так же, как и графиня, имей они такую возможность. Лорен пристально наблюдала за своим любовником, ища признаки интереса к другой женщине. Она не спускала глаз со своих соседей и, как принято, улыбалась и болтала с ними, как и подобает любой хорошо воспитанной леди.
За столом она старалась поддерживать вежливый и банальный разговор и уклонялась от ответов на вопросы о своем прошлом, ограничиваясь короткими ответами и улыбками.
Сидевший слева от нее джентльмен сказал:
– Как это я не встречал вас раньше, миссис Смит? Такую красавицу нелегко спрятать.
Она лукаво улыбнулась, как это сделала бы опытная светская кокетка, и сказала:
– Уверена, что все время была прямо у вас под носом, полковник Арчвелл.
А когда пожилой барон, справа от нее, стал настаивать, что две недели назад он сидел в опере прямо позади нее, она лишь улыбнулась и позволила ему обращаться с ней как со старой знакомой. Большую часть времени она понемножку пила вино и ела и поддерживала легкий и ничего не значащий разговор. При этом у нее было ощущение, что она босиком пробирается сквозь заросли крапивы.
