Дженнифер Эшли - Игра в обольщение
— Хорошо, полторы тысячи, но отдаешь письма, и покончим с этим.
Филлида сделал вид, что обдумывает его предложение, но Кэмерон заметил, как взволновала ее перспектива получить в руки полторы тысячи гиней.
— Это справедливо, — произнесла она наконец.
— Хорошо, неси письма.
— Дорогой мой Кэмерон, у меня с собой их нет. Я не настолько глупа. Мне надо послать за ними.
— Ты не получишь денег до тех пор, пока я их не увижу.
— Но это не совсем справедливо, — надулась Филлида.
— Меня не волнует, справедливо или нет. Мне надо, чтобы ты оставила в покое миссис Дуглас.
— Господи, что ты нашел в этой маленькой чертовке? Ладно, только пусть деньги мне передаст миссис Дуглас лично.
— Это почему? — подозрительно прищурился Кэмерон.
— Потому что тебе я не доверяю. Миссис Дуглас хоть и оплаченная приживалка, но по крайней мере честная. Это будет честный обмен, без всякого мошенничества.
— Это тебе лучше обойтись без мошенничества, — отрезал Кэмерон. — Попытаешься обмануть — я выдавлю из тебя эти письма. Поняла?
— Вот что мне в тебе всегда нравилось, Кэм, — улыбнулась Филлида. — Ты не боишься быть убедительным.
— Просто отдай ей письма, — проворчал Кэмерон и пошел дальше, пропустив мимо ушей ее довольный смех у себя за спиной.
Из танцевального зала доносились громкие звуки скрипки и барабанная дробь. Приглашенные в гости англичане морщились и открыто осмеивали такую музыку, а шотландцы стали в кружки и танцевали в свое удовольствие.
В центре зала в кругу танцевали Изабелла с Маком, который был отличным танцором. Хотя Изабелла родилась и выросла в Англии, она с радостью впитывала все шотландское. Изабелла набросила на плечи плед клана Маккензи, украсила волосы розами. Ноги Мака двигались в быстром ритме рила, но глаза были прикованы к Изабелле. И взгляд, который Мак подарил Изабелле, обняв ее за талию, чтобы повернуть в танце, был полон любви. Они очень долго боролись за свое счастье, и Кэмерон был рад, что они его обрели.
Харт не танцевал, он не танцевал никогда. Ему нравится собирать людей вместе, а потом стоять в сторонке и наблюдать за ними, подобно генералу, внимательно осматривающему свои войска. Он заметил вошедшего в зал Кэмерона и направился к нему, разряженный в пух и прах, в килте и со стаканом виски Маккензи в руках.
— Куда это ты исчез до самого вечера?
— Устал, — пожал плечами Кэмерон, не видя причин рассказывать Харту про Эйнсли.
— Изабелла жалуется, что ей пришлось взвалить на свои плечи все заботы об этом, — кивнул в сторону гостей Харт. — А когда Изабелла жалуется, Мак становится сущим дьяволом.
Пребывая в расстроенных чувствах, Кэмерон все же нашел силы рассмеяться, услышав раздраженные нотки в голосе Харта. Харт — прирожденный организатор, а Изабелла и Бет с удовольствием ему помогают. Но Харт быстро обнаружил, что жены его братьев вовсе не отличаются покорностью, он не мог подчинить их своей воле. И когда Бет с Изабеллой чем-то недовольны, Йен с Маком превращаются в их защитников.
Окинув зал беглым взглядом, Кэмерон понял, что Йена с Бет здесь нет.
— Разве Бет не помогает сегодня вечером?
— Толпа, наблюдавшая за фейерверком, растревожила Йена, и он ушел вместе с Бет.
— О, ну конечно. — Кэмерон встретился с золотистым взглядом Харта, в котором читалось такое же скептическое веселье, какое ощущал сам Кэмерон. — Наш Йен Маккензи гениальная личность.
— Я не могу заставить его спуститься вниз, — заявил Харт.
Да, если Йен задумал что-то сделать, ни Бог, ни все его ангелы не смогут помешать этому. Разве что Бет, но она обычно встает на сторону Йена.
В зал, держась за руки, ворвались Эйнсли с Дэниелом и присоединились к танцующим. Эйнсли переоделась в платье из мрачного тартана клана Дугласа, в котором преобладал черный цвет, а в волосы приколола большой бант из этого же тартана. Эйнсли нравилась Маку, он рассказывал Кэмерону, как интересно ему было поговорить с леди, которая когда-то забиралась в школьную кладовку с кексами и делилась добычей с друзьями.
Дэниел с энтузиазмом включился в танец, хотя грациозности ему явно не хватало. Он протащил Эйнсли по кругу, потом, когда круг распался на пары, с силой закружил ее в танце. Серебристый смех Эйнсли слышался сквозь музыку, а ее улыбка озаряла зал.
Кэмерон видел ее гибкую талию, изогнувшуюся в, танце, представляя, что это его рука обнимает ее. Он повернет ее в танце, обнимет, прижимая к себе, и оставит на ее губах медленный, обжигающий поцелуй.
— Занимайся своим делом, черт возьми, — нахмурился он, заметив на себе орлиный взгляд Харта.
— Возможно, тебе будет интересно узнать, — глотнул виски Харт, — что прошлой ночью я видел, как миссис Дуглас открыла замок покоев миссис Чейз и проскользнула внутрь, думая, что никто ее не видит. Мы с Чейзом выработали общее мнение относительно немцев, но я не хочу поспешных дискуссий, особенно с королевой.
Харта тревожили постоянные займы Германии для развития промышленности, он считал их потенциальной угрозой для Британии, хотя многие его коллеги-политики видели в Германии самого надежного союзника.
Кэмерон, все мысли которого были заняты скачками и бегами, мало интересовался политикой, но Харт не дурак, и Кэмерон доверял его интуиции.
— Это не имеет никакого отношения к займам и Германии, — заверил он Харта.
— Значит, тебе известно, что она искала, — внимательно посмотрел на него брат. — Интересно. Расскажи мне.
Кэмерон оглянулся на Эйнсли, танцующую, счастливую, улыбающуюся, и в этот момент понял, что никогда не предаст ее Харту. Он будет так же ворчать и защищать ее, как Мак с Йеном защищают Изабеллу и Бет.
— Я не могу рассказать тебе. Могу только заверить, что к политике это не имеет никакого отношения. Просто женская глупость.
— За женской глупостью может скрываться множество тайн. — Острый взгляд Харта мог резать стекло.
— Это не тот случай, — упрямо повторил Кэмерон, глядя в глаза брату. — Тебе придется поверить мне на слово, потому что я больше ничего не скажу.
— Кэм…
— Ни слова. Это не имеет никакого отношения к твоей политике.
Губы Харта превратились в тонкую линию, но он точно знал, до какого предела может давить на братьев. На Кэмерона он давил меньше, чем на других братьев, потому что хорошо помнил, кто выигрывал все кулачные бои и потасовки, когда они были молодыми.
Но Кэмерон всегда прощал Харту его деспотизм. Харт спас Кэмерону жизнь после смерти Элизабет, но никогда ничего не требовал взамен; они никогда даже не говорили об этом. Харт сделает все, чтобы сохранить семью. Он никогда не вникал в причины внезапного и странного желания отца, который вдруг решил передать младшим сыновьям управление имуществом по доверенности, а не сделал его, Харта, наследником всего состояния семьи.
