Бронвин Скотт - Как удачно согрешить
Риордан громко рассмеялся в пустой библиотеке. Ну вот, теперь он начал придумывать истории, в которых у его гувернантки существует тайная жизнь и она носит шелка. Однако он находил фантазии о Море Колфилд более приятными, чем необходимость писать записку тетке, сообщая о том, что через две недели она будет принимать гостей на званом ужине. От таких новостей старушка, возможно, лишится чувств.
Тетушка Софи была недалекой, похожей на птичку дамой, а ее муж дядя Гэмиш — сухопарым тунеядцем, единственное, что подкупало, — фаэтон, который он иногда одалживал Риордану для прогулок по городу. По сути, они были единственными его родственниками и вполне годились для этой роли. Ужин, разумеется, состоится здесь, в Чатем-Хаус, но Риордан не мог позвать молодых дам на вечер без хозяйки, а тетушка Софи, несмотря на ее сумасбродные выходки, точно знает, кого пригласить. Море же придется взять на себя остальные заботы.
И снова Риордан отвлекся на нее. Похоже, о чем бы он ни думал, все равно неизбежно возвращался к Море. С такой скоростью он вообще ничего не сделает. По прошлому опыту он знал, что подобное отвлечение является мощным орудием на службе у забвения. Обычно он принимался ухаживать за понравившейся ему дамой, но с Морой Колфилд не мог себе этого позволить. Все его способности понадобятся сегодня вечером во время встречи с адвокатами Вейлов, которая неизбежно повлечет за собой и другие подобные встречи.
Риордан поднялся из-за стола. Письмо к тетушке Софи подождет, а сейчас ему просто необходимо прогуляться. Всю неделю ему придется в поте лица изыскивать легальные средства, с помощью которых он сможет победить Вейлов. Это будет держать его на расстоянии от детской и от Моры тоже.
Эктон Хамфрис бросил на стол тяжелый мешочек монет. Наконец-то забрезжил лучик надежды. Пол Дигби отправился на постоялый двор и попросил описать ему внешность всех пассажирок, отъезжавших в тот день, когда сбежала Мора. Изначально ищейки Лукаса Гардинга ограничились лишь проверкой имен в книге записей на постоялых дворах. Но Дигби, зная, что Мора могла назваться вымышленным именем, поставил вопрос по-другому и преуспел. Хозяин одного из постоялых дворов вспомнил рыжеволосую женщину, подходящую под описание. Она назвалась Эллен Трейвик и отправилась в Лондон в экипаже. Эта новость была одновременно и хорошей, и ужасной. Хорошей, потому что то был их первый настоящий след, а ужасной, потому что подтвердились худшие опасения Эктона. Мора находится во власти города, о котором совершенно ничего не знает.
Дигби, крупный мужчина, сидел за столом напротив барона, рассматривал мешочек с монетами и мысленно взвешивал шансы на предмет того, достанется ли содержимое этого мешочка ему.
— Говоря по правде, сэр, это может быть и не она. Ведь имени мисс Гардинг в книге регистрации не значилось, да и мало ли на свете рыжеволосых женщин!
— Но это может быть и она, тогда упомянутая часть света окажется не так уж далеко. — Эктон поднялся и принялся вышагивать по комнате, глядя в широкие, обрамленные панелями окна, за которыми раскинулся сад. Он решил ухватиться за это описание. — Возможно, ей хватило ума воспользоваться вымышленным именем. На данном этапе, не имея больше никаких зацепок, нам остается допустить, что пресловутая Эллен Трейвик и есть мисс Гардинг. Возможно, с помощью этого имени нам удастся отследить ее в Лондоне.
Своим напускным безразличием Эктон развеял сомнения Дигби. Мора в Лондоне! Как это волнующе. При этой мысли кровь барона вскипела. Следующий вопрос заключался в том, где именно в Лондоне она может находиться. Он адресовал его Дигби:
— Куда она могла бы пойти? Чем стала бы заниматься?
Некоторые возможности следовало исключить сразу. Маловероятно, чтобы Мора искала себе богатого покровителя, который ввел бы ее в высшее общество, да и у Гардинга не было подобных связей, даже если бы Мора оказалась настолько глупа, чтобы ими воспользоваться. Ну а попытка отыскать немногочисленных лондонских друзей дядюшки и вовсе была бы равносильна написанию домой письма с указанием ее местонахождения.
Размышляя таким образом, барон уверился, что она в безопасности и вольна выбирать, каким будет ее следующий шаг. Преследуя свои эгоистичные цели, он надеялся, что Мору не поглотили трущобы или, хуже того, публичный дом. В столь деликатном вопросе действовать нужно точно и быстро, так как он хотел заполучить девушку невинной, чтобы укротить ее своими силами.
— Будь я на ее месте, сэр, — поразмыслив, произнес Дигби, — я бы залег на дно. Спрятался, чтобы никто не сумел меня отыскать.
— Все верно, Дигби, но как осуществить это на практике? Ты же мужчина и можешь с легкостью приспособиться. А женщине что делать?
— Работать, сэр. Я бы на ее месте стал искать работу.
— В таком случае проверь магазины, в которых торгуют платьями. Она умеет шить, поэтому, если это только не запредельно сложно, могла бы стать продавщицей в таком магазине. — Эта идея явно пришлась барону по душе, как не лишенная смысла. — Пакуй вещички, Дигби. Мы отправляемся в Лондон.
— Мы, сэр?
— Да, я еду с тобой.
Барон принял это решение спонтанно, но чем больше он об этом думал, тем более не хотел ждать, когда Дигби доставит Мору домой. Он хотел присутствовать тогда, когда Дигби настигнет ее, хотел увидеть ее лицо, когда она поймет, что игра окончена. Он и так довольно долго был лишен удовольствий. До Лондона они смогут добраться через три дня.
Минула неделя, а расписание занятий для детей так и не было согласовано с графом. В результате дети съедали Мору живьем, испытывая ее терпение. Каждое утро они просыпались с предвкушением того, что дядя Ри внезапно нагрянет к ним с каким-нибудь интересным предложением, каждый вечер ложились спать, разочарованные тем, что этого опять не случилось. Нынешний день ничем не отличался от предыдущих. Мора сбилась со счета, сколько раз ей пришлось отвлекать внимание Уильяма от окна в детской, призывая его сосредоточиться на уроке арифметики. Всю неделю стояла отличная погода, и, в надежде, что дядя Ри появится в любую секунду, дети пребывали в чрезмерном возбуждении, а сегодня и вовсе превзошли сами себя. После недели работы Мора испытывала страшную усталость.
— Давай-ка попробуем снова, — мягко пожурила она Уильяма, когда тот в очередной раз дал неверный ответ. Она спрашивала у него таблицу умножения. — Итак, сколько будет семью четыре?
— Двадцать один. Нет, двадцать восемь, — надувшись, поправил сам себя Уильям. Он был столь же раздражительным, что и сама Мора, и защитным жестом скрестил руки на груди. — Мне больше нравится заниматься арифметикой с дядей Ри, а не повторять эту ерунду.
