Сара Маклейн - Две недели на соблазнение
— Разумеется, его к тебе потянет. Ты красивая, интересная, просто чудесная! Я приглашу и Бенедикта тоже.
«Графа Аллендейла? — удивилась Джулиана. — Но ведь он брат Калли…»
— Но почему?.. — пробормотала девушка.
Калли лукаво улыбнулась:
— А разве он тебе не нравится?
Джулиана тяжко вздохнула.
— Калли, пожалуйста, не занимайся сватовством. Я не подхожу таким мужчинам, как Бенедикт. Да и всем остальным.
— Я не занимаюсь сватовством! — Возмущение невестки было слишком громким и неискренним. — Просто я подумала, что ты будешь рада знакомому лицу.
Джулиана молчала, и Калли с беспокойством спросила:
— Может, кто-то был с тобой груб?
Джулиана покачала головой:
— Нет-нет. Все были необычайно вежливы. Очень любезны. По-британски безупречно обходительны. Но мне также ясно дают понять, что я не… то, что мужчины ищут в подруге.
— В жене, — тут же поправила Калли. — Подруга — это нечто совсем иное.
Но подруга — это, вероятнее всего, именно та роль, которую она, по ожиданиям всего Лондона, и должна на себя принять. Они считают ее слишком ветреной и сумасбродной, чтобы быть женой.
Покачав головой, Джулиана пробормотала:
— Калли, я же с самого начала… с того дня, как приехала в Лондон… Я говорила, что замужество не для меня.
— Чушь! — безапелляционно отрезала Калли. — С чего ты это взяла?
С того, что дочь маркизы Ралстон совсем не та жена, о которой мечтают мужчины.
Но, конечно, она этого не сказала. Более того, она была избавлена от необходимости отвечать что-либо, так как дверь библиотеки в этот момент открылась и вошел Ралстон. Он взглянул на жену, и Джулиана увидела, как смягчились его черты, в глазах же явственно читалась любовь. Что ж, она не отрицала, что было бы чудесно иметь такого любящего мужа, однако не тратила попусту время на мечты об этом.
Ралстон подошел к Калли и поднес к губам ее руку.
— Я искал тебя, дорогая. — Он повернулся к Джулиане. — Вас обеих.
— Скажи своей сестре, что она красивая, — проговорила Калли.
Маркиз с ухмылкой кивнул:
— Да, конечно, красивая. И если бы была чуточку повыше, то была бы просто идеальна.
Джулиана рассмеялась этой шутке. Ведь она была выше доброй половины мужчин в Лондоне.
— Гейбриел, я серьезно. — Калли твердо решила, что не позволит мужу уйти от разговора. — Она считает, что не сможет найти мужа.
Брови маркиза сошлись над переносицей.
— Почему же не сможет?
— Не знаю!.. Потому что упрямство у вас в крови?
Маркиз сделал вид, что раздумывает над словами жены.
— Да, возможно. Я тоже не уверен, что мог бы найти мужа.
Джулиана улыбнулась:
— Это потому, что ты слишком высокий.
Он кивнул:
— Да, вероятно.
Калли громко застонала и воскликнула:
— Ох, вы оба просто невозможны! Ладно, мне нужно проследить за обедом. А ты, — она ткнула пальчиком в мужа, потом указала на Джулиану, — вразуми ее.
Когда дверь за Калли закрылась, Ралстон повернулся к сестре.
— Джулиана, ты ведь понимаешь, что она не успокоится. Тебе придется привести очень вескую причину, по которой ты не хочешь замуж. Иначе будешь вести этот разговор всю оставшуюся жизнь.
— Веская причина есть.
— Не сомневаюсь, что ты так считаешь. Так вот, хочу сообщить: я решил не запирать тебя на чердаке до конца твоих дней, дабы уберечь от новых злоключений. Но ты недалека от подобной участи. Будь осторожнее, Джулиана. — Маркиз широко улыбнулся, продемонстрировав ямочки на щеках. — И знаешь, мне ужасно нравится иметь сестру.
А ей очень нравится иметь такого брата.
Она тоже улыбнулась.
— Гейбриел, я не хотела доставлять неприятности…
— Неужели?..
— Ну, не все время. Не сегодня. Не такие, которые заканчиваются на дне озера, — пояснила Джулиана.
Маркиз прошел к буфету, налил себе скотча и сел перед камином, подав знак сестре, чтобы присоединилась к нему. Когда она устроилась в кресле напротив, он сказал:
— Ты намеревалась устроить такие неприятности, которые должны были дать отпор половине лондонского света.
Джулиана открыла было рот, чтобы возразить, но брат продолжал:
— Нет смысла разубеждать меня. Ты думаешь, только черные волосы и голубые глаза делают нас братом и сестрой? Думаешь, я не знаю, каково это, когда они следят за каждым твоим шагом? Когда ждут, что ты докажешь, что являешься именно такой, какой они тебя считают?
Последовала долгая пауза.
— Гейбриел, это другое…
— Вовсе нет.
— Они же не думают, что ты будешь таким, как она.
Он не стал притворяться, что не понял, о ком речь.
— И ты совсем не такая, как она.
«Откуда он может знать?» — подумала Джулиана.
А ее брат, подавшись вперед и упершись руками в колени, проговорил:
— Я знаю, какой она была. Она была равнодушной. Беспечной. Наставляла рога мужу. Бросила своих детей. Причем дважды. Но ты не такая.
— А еще она была олицетворением скандала.
Брат коротко хохотнул.
— Ну, это совсем другое… Да, ты непредсказуемая, непосредственная и очаровательная. Ты своевольная и чертовски дерзкая, когда хочешь быть такой. Но ты вовсе не скандальная.
А ведь сегодня утром она была в Гайд-парке. А вчера вечером — на балконе. И если бы Ралстон узнал, что она заключила с герцогом двухнедельное пари на предмет страсти, то его бы хватил удар.
Да, она действительно скандальная. Просто брат этого не знает.
— Но я же свалилась сегодня в Серпентайн…
— Да, верно, с женщинами в Лондоне такое обычно не случается. Но это не столько скандал, сколько вызов. И если ты перестанешь рисковать своей жизнью… — Брат помолчал. — В общем, она была настоящей возмутительницей спокойствия. Скандалом, от которого семьи не оправляются. Но ты не такая, как она. Совсем не такая.
— Лейтон считает иначе.
Глаза Ралстона потемнели от гнева.
— Лейтон сравнивал тебя с нашей матерью?
Она покачала головой:
— На словах — нет. Но он считает, что я представляю опасность для репутации тех, кто меня окружает.
Маркиз небрежно отмахнулся.
— Ну, во-первых, Лейтон — осел. Всегда был ослом. Еще с той поры, как бегал в коротких штанишках. — Джулиана не удержалась и захихикала, а ее брат улыбнулся. — Во-вторых, он слишком консервативен, всегда был таким. И, в-третьих, я уже пережил свою долю ударов по репутации, а меня до сих пор приглашают на приемы, не так ли?
— Быть может, просто все ждут, чтобы мы с тобой устроили какую-нибудь сцену?
Ралстон откинулся на спинку кресла и кивнул:
— Да, возможно.
