Кристина Додд - Темное прошлое
– Я дворянин, - сухо произнес Уильям.
– Знаю, знаю, дорогой, - улыбнулась в ответ Тереза.
И только тут до Уильяма дошло, как высокомерно и помпезно прозвучало его заявление. Будь перед ним Саманта, она наверняка бы пренебрежительно фыркнула. Но Тереза столь усиленно льстила его самолюбию, что Уильям задумался вновь: кем же считает его эта женщина? Пугливым, неуверенным в себе человеком, которого необходимо постоянно подбадривать с помощью лести?
Ну да. Разумеется. Тереза думала так обо всех мужчинах, поэтому она щедро осыпала их лестью, чтобы добиться своего, и притворялась слабее, чем была на самом деле. Он ведь знал это и раньше, и это вовсе не казалось ему чем-то странным. Но теперь, когда Уильям успел пообщаться несколько дней с откровенной и прямолинейной мисс Прендрегаст, лицемерие Терезы казалось ему почти что аморальным.
– Но что с тобой, дорогой? Ты выглядишь как-то странно, - Тереза пристально вглядывалась в его лицо.
Уильям усилием воли отогнал от себя действительно очень странные мысли, крутившиеся в его голове.
– Все твои новости. Я потрясен.
А может быть, дело было в весьма удачном «ограблении» Свирепого Пашеньки в хоксмутской гостинице. Граф Гаев оказался нелегкой добычей. Он держал Эвана на мушке, пока Уильям не обрушился на него сзади. Но пистолет успел выстрелить, и пуля слегка оцарапала руку Дункану.
Бедняга Дункан. Прошедшую ночь он запомнит надолго!
Все вместе они связали Пашеньку и забрали у него множество ценных вещей, в том числе деньги и письма, зашитые в подкладку его дорожного сюртука. Сейчас эти письма на пути к Трокмортону, а граф Гаев, которому хозяин гостиницы наверняка уже помог освободиться от пут, - на пути в Мейтланд. Что ж, пусть прячется там до приезда лорда и леди Фезерстоунбо.
Уильяму не нужна была снисходительная жалость Терезы. Близился момент, когда он отомстит наконец за смерть Мэри.
– Итак, мы устраиваем прием, - оглядев огромный холл, Тереза словно невзначай прижала его руку к своей груди с такой откровенностью, что Уильям предпочел считать, будто она и вправду не понимает или не замечает, что делает. - Я так рада, что ты позвал меня, Уильям!
– Кого же еще я мог позвать, если не лучшую подругу Мэри? Я приказал накрыть нам завтрак на веранде, - сообщил Уильям, подводя леди Маршан к дверям.
– Ты такой сильный, дорогой, - произнесла Тереза, снова прижимая к себе его руку.
Уильям высвободился, чтобы пропустить ее вперед. Он улыбнулся, услышав вздох восхищения, который вырвался у графини при виде открывшейся перед ней роскошной панорамы.
– Это просто потрясающе! - Тереза подошла к каменным перилам и огляделась вокруг. - И как ты только мог уехать отсюда в Индию!
– Ты ведь знаешь. Младший сын, военный патент. Никакого выбора. - Он тоже смотрел на горы. Этот пейзаж всегда успокаивал его истерзанную душу. - Но знаешь, я заставил себя полюбить горы Кашмира. Только после смерти Мэри я понял, что должен вернуться домой. Не знаю, как я смог бы пережить ее смерть без видов и запахов Сильвермера. Мне просто необходимо это место.
Тереза накрыла своей маленькой ручкой его огромную ладонь, лежащую на перилах.
– Прости меня, мой друг. Я ведь могу считать тебя другом, не правда ли?
– Разумеется, - он всегда думал, что отлично знает Терезу, но сейчас леди Маршан казалась ему чужой и далекой. Уильям подумал, что ему вовсе не стоило приглашать ее сюда.
– Спасибо, - явно не замечая, что Уильяму не по себе, Тереза продолжала одаривать его своими фальшивыми улыбками. - Мы все очень любили Мэри, и обстоятельства ее смерти были поистине ужасны, но ее нет с нами уже три года. Пора тебе снять свой траур.
Уильям натянуто улыбнулся. Слова Терезы резали ему слух. Разумеется, она была первой кандидатурой на роль его жены, но ей, пожалуй, следовало бы научиться деликатности.
Потерев руки, как делают землекопы, прежде чем взяться за лопату, Тереза спросила:
– Итак, сколько народу мы ожидаем?
– Я пригласил около тридцати человек.
– Тридцать? - Тереза удивленно заморгала своими янтарными глазами. - И ты уже пригласил их? Я думала, ты дашь мне просмотреть список и объяснить тебе… - Тут Тереза, видимо, поняла, что переступила некую черту, потому что она замолчала и через несколько секунд добавила: - Ну что ж. Это ведь твой прием. Я уверена, что все, кого ты пригласил, достойны этого приглашения. - Тереза посмотрела на лакея, стоявшего у покрытого белой скатертью стола, и снова улыбнулась своей тщательно рассчитанной улыбкой. - О, Уильям, какая красивая у тебя веранда! Думаю, мне стоит сделать ее своим штабом и именно здесь продумать детали нашего приема.
– Как пожелаешь, дорогая, - подведя Терезу к столу, Уильям отодвинул для нее стул. - Мои гости приедут с детьми и слугами.
Тереза застыла, не успев опуститься на стул.
– Дети? Ты пригласил… детей?
– Одна из целей этого приема - научить моих дочерей светским манерам и искусству принимать гостей, - это было неправдой, но не рассказывать же Терезе, что он устраивает прием, чтобы заманить сюда лорда и леди Фезерстоунбо возможностью получить ценную информацию, которая якобы обеспечит им безбедную старость.
– О да! Оригинальная идея, должна признать. Сколько твоей старшей? Восемь?
– Агнес уже двенадцать - очень трудный возраст.
– Уже! Боже! Как летит время! Я ведь помню, как родилась Агнес. Счастливое было время. Индия. Ты и Байрон в военной форме. Она так шла вам обоим. Ах, друг мой, мне так не хватает Байрона! - она промокнула уголки глаз шелковым платком. - А как звали того привлекательного военного, твоего помощника? Того, что запятнал офицерскую честь романом с дочерью лорда Баррет-Дервина?
Уильям отвел глаза. Ну не странно ли устроен мир? Тереза спрашивает о Дункане после того, как он напал на нее прошлой ночью и она одержала над ним верх.
– Дункан Монро. Он по-прежнему мой друг. Ты увидишь его вскоре.
– Вот как? - Тереза улыбнулась какой-то странной улыбкой, улыбкой хищной кошки. - Твоя верность дружбе делает тебе честь, Уильям. Я уже говорила тебе, как потряс меня вид, открывающийся с твоей веранды?
Откинувшись на спинку стула, Уильям набрал полные легкие свежего утреннего воздуха.
– Я всегда готов услышать это вновь.
Тереза тоже глубоко вздохнула:
– А я готова повторять это вечно.
– Однако некоторые считают иначе. Некоторым вообще не нравится в деревне. Например, одной юной леди по имени мисс Прендрегаст.
– Неужели! Не могу себе представить, что этот вид может оставить кого-то равнодушным!
Уильям чуть не рассмеялся, вспомнив о том, что Саманта уверена, будто по местным лесам бродят свирепые голодные волки и медведи. А как осторожно она ступала по траве, словно все время боялась, что кто-то схватит ее за ногу. Он дорого дал бы за то, чтобы увидеть лицо Саманты в тот момент, когда она нашла ужей в своем столе.
– Почему ты так странно улыбаешься? - вдруг спросила Тереза.
Уильям взял со стола салфетку и сделал знак лакею.
– Ничего такого. Я просто очень голоден.
Он поел в это утро как следует.
Тереза же клевала, словно птичка, разбавляя трапезу светской беседой. Когда завтрак был закончен, она оперлась локтями на стол и спросила:
– Итак, начнем планировать стратегию нашего приема?
Тут внутри дома раздался топот множества ног по лестнице.
– Что за какофония? - поморщилась Тереза.
– Это дети. Наверное, наступил перерыв в уроках.
– Мужчина вроде тебя не должен заниматься такими вещами, - заметила Тереза. - Ты ведь наверняка даже не умеешь составить правильно расписание занятий.
– А я думал, мне это удалось.
– И они придерживаются твоего расписания?
Уильям едва удержался, чтобы не фыркнуть.
– У нас новая гувернантка, - сообщил он. - Она обладает потрясающей способностью нарушать расписание и при этом держаться так, будто все идет по плану.
– Удивляюсь тебе, Уильям! - воскликнула Тереза. - Должно быть, это весьма грозная пожилая особа, если она сумела справиться с тобой.
Испытывая какое-то странное злорадство, о причинах которого ему не хотелось размышлять, Уильям сказал:
– Ты сейчас познакомишься с мисс Прендрегаст. Она приведет детей сюда поздороваться.
Одна за другой девочки вышли на веранду. Они слишком оживленно болтали, что заставило Уильяма нахмуриться, но были построены по росту должным образом, одежда их была в порядке, и все они приветливо улыбались. Все, кроме Агнес, которая выглядела так, будто съела только что лимон. Похоже, это выражение лица становилось для нее привычным.
Уильям поймал себя на том, что совсем перестал понимать свою старшую дочь. А ведь когда-то они были так близки. В какой же момент Агнес перестала садиться к нему на колени и поверять ему свои детские тайны? Он окинул взглядом фигуру девочки. И когда она успела вырасти так, что теперь уже просто не поместится у него на коленях?
