Яна Долевская - Горицвет
А вот двое, еле плетущихся нищих почему-то надолго задержали ее взгляд. Они щли со стороны Аннинского и подходили к самой развилке, когда Жекки поравнялась с ними. Она отчетливо рассмотрела иссохшее, страшно изъеденное глубокими морщинами лицо старика с бельмами вместо глаз. Его голова, неестественно высоко запрокинутая и скошенная на бок, казалась обузой для худенького сморщенного тельца, одетого в истлевшие обноски. В правой руке старик сжимал длинный костыль, а левой опирался на босоного мальчика лет десяти, одетого тоже в лохмотья. Что-то заставило Жекки остановиться, хотя она, по правде говоря, с детства боялась всяких юродивых, покалеченных, убогих, шатавшихся по деревням в поисках пропитания.
Подъехав к обочине, Жекки придержала коня и подозвала мальчика. Тот подошел к двуколке, стягивая на ходу ветхий картузик. Подойти совсем близко он не решался. Жекки увидела его худенькое прозрачное от голода личико, все усыпанное веснушками, голое тощее плечо, вылезающее из дырки в грязной истрепанной сермяге, исцарапанные и покрытые цыпками босые ноги. И только большие васильковые глаза, бездонные как само страдание, смотрели с грустью и смирением, выдавая в этом маленьком двуногом зверьке нечто подлинно человеческое. Жекки вытряхнула из кошелька всю мелочь в подставленные горстью ладошки мальчика. «Дай Бог вам здоровья, добрая барыня», — сказал он, поклонившись, и пошел обратно к слепому. Тот тоже поклонился, и снова запрокинул голову кверху. «Спаси Господи», — послышалось ей, когда она уже тронула с места.
«Такие же люди ходили по этим дорогам и тысячу лет назад, — подумала она, — какие-нибудь проповедующие странники вроде Луки. Ничего не изменилось. Лохмотья, нищета, вера во всесильного Князя». Вспомнив сейчас про легендарного Князя, Жекки даже улыбнулась. Ну, как можно было бояться каких-то сказок. Голода, конечно, бояться стоит, потому что он расстроит правильный ход всех механизмов в ее хозяйстве. И конечно, вопрос гуманности, и все такое… мужичкам придется что-то отдать, может быть, помочь семенами. Но все это пустяки по сравнению с возможной потерей Каюшинского леса, леса отождествляющего собой весь ее мир. Жекки не может, не должна его потерять. Она вцепиться в него зубами и руками, она разорвет на куски любого, кто попробует отобрать его. Она уже все решила. Осталось только обдумать подробности и, не мешкая, приступить к исполнению задуманного.
X
Близость просторного денника, пропахшего его собственным потом и свежим сеном, все же вынудила Алкида ускорить бег. Дорога заворачивала к Волчьему Логу, и там, Жекки как обычно собиралась свернуть на тропу, порядком подзаросшую за последнее время, но существенно сокращавшую ее путь до Никольского. Солнце остывало, клонясь на запад, и последние проблески его обманчивого тепла расходились в сплетениях розовых теней, что, сползая в блеклую дорожную пыль скорбного русского проселка, придавали ему сочный тропический румянец. Розовый цвет этих теней, мутно розовеющий за верхушками деревьев склон неба, и слабые красноватые отблески, падавшие на деревья, напоминали о закатных лучах, уже рождающихся где-то в потаенных небесных глубинах, о скорых осенних сумерках, о мраке грядущей ночи, о прощании с чем-то дорогим и недолговечным, как сама жизнь.
Розовый свет бился прямо в глаза, мешая следить за дорогой, и Жекки даже зажмурилась, чтобы побороть ослепление, когда за поворотом на Волчий Лог увидела нечто совершенно неожиданное. Если бы она увидела там инопланетный корабль, то и тогда не испытала бы столь сильного потрясения.
У самого края дороги, обросшего густым кустарником, стоял настоящий автомобиль с открытым черным, сверкающим полированной сталью кузовом, и щедро рассыпал на тусклый проселок бриллиантовые брызги света от стекол, зеркал и металлических деталей. Зрелище было настолько восхитительное, что Жекки натянула вожжи. Алкид послушно остановился в десяти шагах от этого странного существа, резко пахнущего новой резиной, обивочной кожей сидений и еще чем-то особенно неприятным, похожим на керосин. Возможно, это и был керосин. Запах был сильный, дурманящий. Алкиду хотелось поскорей отойти прочь от источника этого запаха. Он фыркал и нетерпеливо перебирал ногами, но его хозяйка никуда не спешила.
Жекки, как завороженная уставилась на сияющее перед ней чудо техники, восхищенная как видом машины, так и тем, что автомобиль невероятным образом очутился в их уездной глуши. Ей доводилось прежде видеть автомобили в Москве, Петербурге, за границей. Она видела их и издалека, и вблизи, но ей до сих пор ни разу не довелось на них ездить, и она очень сердилась на маму за то, что та, в страхе перед неведомой безлошадной колымагой, так и не позволила ей однажды прокатиться вместе с компанией друзей на такой самобеглой коляске. Это было лет пять тому назад, и надо полагать, за истекшее время в автомобильном деле произошли огромные перемены.
Новенький, поблескивающий вороненым глянцем, автомобиль, застрявший на Никольской дороге, был зримым подтверждением идущего не по дням, а по часам технического прогресса. Самый воздух окрестных полей, еще недавно казавшийся упоительным, входя в соприкосновение с воздухом, наполненным присутствием чудесного автомобиля, становился непереносимо затхлым и скучным.
Жекки была так очарована, что не сразу обратила внимание на раскрытый капот машины, из-под которого поднимался легкий голубоватый дымок. За поднятой крышкой капота, укрепленной с помощью вертикального стержня, происходило какое-то движение. Спустя секунду Жекки увидела вплотную приближенную к капоту машины согнутую пополам фигуру мужчины, усердно что-то перебиравшего руками среди запутанных металлических внутренностей. Розовый свет, заливавший дорогу, как луч прожектора, четко выхватывал каждую черточку в деталях машины и в выразительной фигуре автомобилиста. Было видно, как под его тонкой рубашкой, рельефно обозначились сильные плечевые мускулы, как небрежно смяты по локоть закатанные рукава, как светлые блики то и дело проходят по его склоненному смоляному затылку.
Жекки догадалась, что автомобилист пытается исправить какие-то неполадки в двигателе. И она с удовольствием оказала бы ему любую посильную помощь, но не знала, как это сделать, ведь она ровным счетом ничего не понимала в машинах. Ей оставалось лишь молча наблюдать.
Автомобилист все еще не замечал ее присутствия, видимо, не слишком нуждаясь в помощниках, и был всецело увлечен копанием в моторе. Несколько минут его стараний не прошли даром. Голубоватый дымок перестал подниматься над крышкой капота. Затем, после непродолжительных ухищрений, фигура водителя распрямилась, капот захлопнулся, и Жекки увидела обращенный на нее быстрый вопрошающий взгляд, показавшийся ей сначала отстраненно-холодным, а потом — вызывающе-наглым.
