Тейлор Джонс - Сияние любви
– Вы желали побеседовать со мной? – спросила Генриетта. – Прошу вас, переходите к сути дела.
Туакер вздрогнул.
– Хорошо, в общем... мое сердце принадлежит вам. Я восхищаюсь вами с того самого момента, когда впервые увидел вас. Это был мой первый день в качестве священника в церкви Святого Якова, вы пришли тогда со своей семьей на воскресную службу. На вас была розовая шляпка, и, глядя на вас с кафедры, я подумал, что вы ангел, спустившийся с небес на землю! Помните?
Генриетта была не в том настроении, чтобы предаваться воспоминаниям.
– Давайте не будем вспоминать прошлого. Меня интересует будущее.
– В будущем нам суждено быть вместе, Генриетта.
– Я так не думаю, мистер Туакер. – Священник нахмурился:
– Почему вы так жестоки со мной?
Генриетта почувствовала, как ее губы кривятся в усмешке. Нет. Она не будет вести себя, как этот капитан Кинкейд. Генриетта заставила себя широко улыбнуться.
– Я не жестока, просто реалистична. Видите ли, я не смогу выйти за вас ни при каких обстоятельствах.
В резком порыве, совсем ему несвойственном, Туакер вскочил со стула и начал шагами мерить комнату. При этом он не переставал мять в руках свою шляпу.
– Вы очень глупы, если считаете, что можете противостоять своему отцу. В Англии, мисс, девушка должна делать то, что ей приказывает отец. – Священник гневно раздувал ноздри. – Или вам не приходилось об этом слышать... Гетти?
Генриетта так резко встала, что чуть не опрокинула свой стул.
– Не смейте называть меня Гетти! – Вот, вспомнила она, почему не стоило испытывать жалость к Туакеру. За этим жалким фасадом скрывался холодный и скользкий как угорь человек. – Вы знаете, что я ненавижу это имя. Так меня называет отец. И мне все равно, чего хочет этот человек. Если он захочет лишить меня наследства, то так тому и быть. В последний раз повторяю... – Генриетта смотрела Туакеру прямо в глаза. – Я не выйду за вас замуж, сэр.
Священник издал скрипучий смешок:
– А как же вы надеетесь содержать себя, Гетти? Ваша любящая тетушка, может быть, и не прочь, чтобы вы пожили у нее некоторое время, но через несколько месяцев или лет, если вам повезет, она устанет от вас... Или, возможно, вы надеетесь устроить свою судьбу при помощи этого невозможного Кинкейда?
Кровь отлила от лица Генриетты.
– Что именно вы под этим подразумеваете? – прошипела она.
– Ах да, больная тема. Я видел, как вы беседовали вчера на балу у Эджертона. Мужчинам вроде него так легко вскружить голову простым сельским девушкам.
– Как вы смеете так со мной разговаривать?
– ...Поверьте мне, его намерения совсем не такие честные.
– Вы ничего о нем не знаете. И в любом случае я не жду помощи от какого-нибудь мужчины.
– Да? А мне показалось иначе. В конце концов, все эти...
– В скором времени я буду независима.
Генриетта произнесла эти слова со всей убежденностью, что у нее была, но поняла, что Туакер все же услышал нотки сомнения в ее голосе.
Его губы скривились в ехидной усмешке.
– Вы воображаете, что сможете неплохо зарабатывать написанием этих ужасных романов?
– Вне всякого сомнения.
– Но они греховны, нечисты. Ваш отец заставил меня прочесть то, что вы опубликовали в журнале. Эти страницы обожгли меня адским пламенем. – Говоря все это, Туакер выглядел таким искренним, что Генриетте захотелось расхохотаться.
– Но это же просто истории. Развлечение, возможность забыть о жизненных невзгодах. Как же они могут быть греховными?
– Как?! – вскричал Туакер. – Милая моя, да просто подумайте о своих героинях, поставленных в самые что ни на есть компрометирующие ситуации, когда их честь и даже душа находятся в опасности. А ваши злодеи!.. Боже спаси нас, да они сами похожи на приспешников Люцифера. Ваше воображение пугает.
Если бы он только знал...
Генриетта посмотрела священнику прямо в глаза и сказала очень мягко:
– Пожалуйста, уйдите.
Он сделал несколько шагов по направлению к двери, но затем вдруг бросился назад к Генриетте, схватил ее за плечи и прижал к своей худой груди. Его костлявые руки, казалось, были сразу повсюду, его сухие губы скользили по ее щекам в поисках губ.
– Перестаньте... это... немедленно! – возмущенно произнесла Генриетта, толкая Туакера в грудь.
Он ничего не ответил, лишь застонал и, захватив губами ее губы, отчаянно пытался раздвинуть их языком.
Генриетта изо всех сил сопротивлялась, но Туакер оказался намного сильнее, чем можно было бы себе представить, глядя на него. Он уже задрал подол ее платья и коснулся бедра Генриетты.
– Какое блаженство, Гетти! – воскликнул он и, повалив Генриетту на ковер, взобрался на нее сверху.
Он что, сошел с ума? Он что, собирался овладеть ею прямо здесь, на полу?
Черта с два!
Генриетта закричала изо всех сил.
Туакер пришел в себя, вскочил на ноги и побежал к двери. Он проскользнул мимо Джейкса, который поспешил помочь Генриетте подняться, и исчез.
– Черт! Что стряслось, Генриетта? – Эстелла, стоящая в дверях, была готова расплакаться.
Тетя Филиппа, прибежавшая на помощь, по-матерински обняла племянницу.
– Будь он проклят! – воскликнула она. – Нельзя было доверять ему и оставлять вас наедине, дорогая. Даю слово, больше он никогда не переступит порог моего дома.
Луч солнца проник в кабинет Брендана, осветив его стол. Молодой человек оторвался от работы. Оказывается, он был поглощен ею гораздо больше, чем ему казалось. Брендан отхлебнул чай, который ему принесла экономка. Он был холодным.
Размяв шею, Брендан встал и стал шагами мерить лежащий на полу протертый ковер. Этот дом, который он снял, был угнетающе пуст. Стены голые, если не считать одинокую и не очень хорошо выполненную картину, изображавшую мертвых кроликов, подвешенных за ноги. Мебель ветхая, а коричневые бархатные драпировки покрыты толстым слоем пыли.
Вздохнув, Брендан вернулся к столу. Ему не хватало гарнизона в Индии: богатой резной мебели, золотых шелковых занавесей, мозаичных стен. Он привез с собой в Англию лишь некоторые, самые дорогие его сердцу вещи, которые просто не мог оставить. Ему-то казалось, что он сразу вернется.
Но игра нарушила все его планы.
Черт! Погрузившись в работу, ему почти удалось забыть об игре. Брендан с раздражением рванул на себя ящик стола и вынул оттуда листок бумаги – список потенциальных невест. Пока что в него было внесено только одно имя – мисс Джессика Тиллингем.
В ярком утреннем свете практичность такого выбора казалась очевидной. Она была богата, здорова и в великолепной спортивной форме.
Жена не должна сводить мужа с ума от желания. Любовь и интрижку можно найти и в другом месте. И хотя как женщина мисс Тиллингем производила на Брендана такой же эффект, как мешок овса, из нее вышла бы неплохая спутница жизни.
