Ширл Хенке - Рай земной
Сверкнуло великолепное кольцо с крестом Торресов. Оно было, безусловно, самой дорогой ее вещью, но цена кольца не имела для нее значения. Предчувствие подсказывало ей, что кольцо надо спрятать. Даже то, что у шкатулки всего один ключ, не было достаточно надежным. С тех пор как ее отец присоединился к братству, все его домашние жили в постоянном страхе. «Ни на одного слугу больше нельзя положиться», – печально подумала она. Вытащив из шкатулки большой медальон, она раскрыла его и вынула маленький шелковый мешочек из этой украшенной безделушки. Там лежал ароматический шарик, служивший амулетом от болезней. Магдалена открыла крошечный мешочек и спрятала в него кольцо, затем быстро положила его я медальон. Она застегнула вокруг шеи золотую цепочку, опустив между грудей медальон с его драгоценным содержанием.
– Отныне я наверняка никогда не заболею, потому что никогда не расстанусь с медальоном.
От ее внимания не ускользнул рисунок на медальоне: словно по иронии судьбы он был инкрустирован жемчужным крестом.
Палос, 2 августа 1492 года
– Мы благословенны, друг мой, несмотря на многочисленные страдания, – тихо сказал Кристобаль Колон, закончив свою простую молитву во время обеда в маленькой таверне.
Лицо. Аарона Торреса исказилось в мрачном подобии улыбки.
– Я могу лишь позавидовать твоей вере, – со вздохом ответил он, поднимая бокал с вином и сделав большой глоток горьковатой красной жидкости – пойла, которое предложили им в отдаленном маленьком порту. Он поморщился, с отвращением посмотрел на пережаренную баранину и кусок грубого черного хлеба, лежащие на его тарелке.
Кристобаль улыбнулся:
– Это не та изысканная еда, которую тебе подавали дома, но все же немного лучше корабельных сухарей, которые тебе придется есть через несколько недель.
– Во время войны мне приходилось терпеть и худшее, – ответил Аарон, пытаясь одолеть с помощью ножа жесткое мясо. – И ты прав. Мы благословенны, а может, нам просто везет. Не знаю, что из этого правда, но если бы так своевременно не появился этот старый моряк, что отплыл в Португалию, нам бы не удалось набрать Новых матросов.
Светло-голубые глаза Колона вспыхнули в ответ:
– Педро Васкес был нам ниспослан как знамение, он – человек, который видел золотой остров Сипангу, а потом потерял его в тумане.
– Я подозреваю, что в тумане своею воображения, – усмехнулся Аарон. – Он же был, по твоим расчетам, далеко от ирландского берега.
По лицу генуэзца промелькнул озорной огонек, который всегда подавлялся его серьезной натурой.
– Но это означает, что он не ошибался в своих наблюдениях или фантазиях. То, что сделал он, я как иностранец не смог бы сделать; он убедил этих скептически настроенных моряков Палоса записаться в экспедицию.
– Тебя не любят, Кристобаль, потому что ты генуэзец. Меня же, потому что я марран, в моей собственной стране ненавидят ещё больше, – тихо сказал Аарон, внимательно вглядываясь в человека, что сидел перед ним.
Колон поглядел на расстроенное лицо юноши.
– Не будь столь уверенным, что из-за еврейской крови тебя презирают больше, чем меня из-за генуэзской. Всю мою жизнь я был чужестранцем в домах других людей. Я плавал по Средиземному морю от Гибралтара в Грецию и через Атлантический океан – от ледяных морей на севере Ирландии – и огибал знойную Африку. И везде я был чужестранцем. Моя жена умерла в Лиссабоне, а сыновья… Диего оставлен в монастыре, Фернандо и его мать – одни, в Кордове, а я продолжаю свои поиски. Было время, когда я сомневался, мой юный друг, так же кук и ты сейчас.
И все же ты никогда не терял надежду.
– А ты понял?
– Я потерял свою веру, наследство, личность, когда вслед за своей семьей принял крещение. Я не еврей, но бедный христианин. Какая надежда есть у таких, как я? Взгляни на нищету и на этих несчастных на каждой дороге, в каждом порту! Тысячи лишенных состояния, разоренных, обреченных на смерть – и все же у них, как и у тебя, осталась надежда. По сравнению с ними я должен казаться на самом деле подлым, – в растерянности признался он.
– Ты найдешь то, что ищешь. И они, несмотря на свои страдания, наверное, тоже. А ты можешь быть орудием, – загадочно сказал Колон.
Аарон с любопытством посмотрел на него.
– Мой дядя Исаак во Франции. Он спас много жизней и подарил надежду иммигрантам. Но что могу сделать я?
– Открой богатства Востока – обширных и экзотических земель, населенных различными людьми. И когда мы соединим Кастилию с тем, что лежит по другую сторону Атлантики, насколько меньше угроз будет для твоих еврейских родственников, настолько больше станет для них места, где они смогли бы жить и работать. Подумай об этом, Диего. Мир один, он, в конце концов, гармонично связан.
Аарон понимал, что его друг и командор был убежден в своих словах. А будет ли на самом деле место для евреев в обширном Новом Свете?
– Я должен верить в это, не так ли? Что еще остается, кроме надежды?
Кристобаль улыбнулся:
– Да, вот сейчас я вижу прежнего Диего, которого я узнал в Ла Рабиде, стойкого юношу, что стал другом моему маленькому перепуганному Диего. Ты был ниспослан свыше для этого путешествия. Купцы и моряки в королевской комиссии оказались упрямыми. Твоя помощь в переговорах с ними оказалась неоценимой.
– Я думаю, добропорядочные горожане, жители Палоса, особенно братья Никсоны, не были довольны приказом короля снарядить две их собственные каравеллы. Ты наверняка провел сложные переговоры, чтобы убедить этого баска дать нам его корабль.
Колон выразительно пожал костлявыми плечами:
– Убедить Хуана де ла Косу примкнуть к нам с его «Сайта-Марией» было намного проще, чем иметь дело с Пинсонами. Мне не нравится этот неустойчивый, качающийся на волнах корабль, как у него. Другая каравелла, вроде «Ниньи», была бы лучше.
– Адмирал океанов и морей заслуживает большого, а не каравеллы, – сказал Аарон, отзываясь на добрый юмор Колона. – «Санта-Мария» – флагманское судно.
– Адмирал прежде всего исследователь. Те, кому доведется исследовать неизвестные воды Индии, нуждаются в плоскодонных каравеллах, а не в больших флагманах. – Кристобаль выглянул из оконца туда, где на берегу реки плясали факелы, похожие на золотые искры.
– За отплытие на рассвете! – Аарон поднял свой бокал, произнеся этот тост, а Кристобаль, возвращая приветствие, присоединился к нему.
Рассвет 3 августа 1492 года в Палосе был серым, спокойным. Влекомые утренним приливом, нао (большой корабль) и две каравеллы отправились на поиски мечты.
– Принесите воду и полотенца побыстрее. Я должен остановить кровотечение, иначе она умрет, и ребенок вместе с ней. – Голос Бенджамина был спокойным, но твердым. Слуги бросились выполнять ею поручения.
