Эптон Синклер - Сильвия
– Ненни, – сказал майор, – она не скоро еще выйдет за него.
– Но она будет считать себя его невестой?
– Да, – ответила Сильвия.
– И эта помолвка будет объявлена?
– Да… да… я полагаю… – нетвердым голосом ответил майор.
– Конечно! – добавила Сильвия.
– И когда, позвольте узнать?
– Теперь же.
– И никто из вас не подумал о последствиях? Вы, очевидно, совершенно упустили из виду, что одна из моих дочерей через месяц выходит замуж за Риджли Пейтона. Стало быть, свадьба расстроится?
– Что вы хотите этим сказать, тетя Ненни?
– Да неужели вы так наивны и думаете, что Пейтоны пожелают породниться с семьей, в которую вошел сын преступника?
– Ненни! – возмутился майор.
– Я знаю, – ответила миссис Чайльтон, – Сильвии мои слова неприятны. Но раз она решила выйти за сына преступника, то рано или поздно ей придется учесть это обстоятельство. Придется считаться и с тем, что люди будут говорить о ней, и с тем, как будут смотреть на нас. Вот хотя бы Селеста! Большие у нее виды могут быть на будущее с таким родством! Ее сестра – невеста Франка Ширли!
Сильвия посмотрела на сестру, глаза их встретились. Селеста быстро отвернула побледневшее лицо. Взгляд ее красноречиво выражал ужас.
– Ненни, – решительным тоном возразил майор, – Франк Ширли благородный, честный малый…
– Я ничего не имею против Франка Ширли, – воскликнула миссис Чайльтон. – Я ничего о нем не знаю и, надеюсь, не буду иметь этого удовольствия. Но я знаю историю его семьи и знаю, что ему не место в нашей семье. И он тоже это знает, и, если бы это был человек с совестью, человек, уважающий себя, он не решился бы разбить жизнь Сильвии.
– Тетя Ненни! – вставила Сильвия. – Неужели в таком вопросе, как брак, надо считаться только с мнением света?
– С мнением света! – передразнила ее тетя Ненни. – Ты называешь это мнением света? Потому что ты была всегда любимицей Кассельменов, всегда была окружена роскошью, пользовалась всеми преимуществами, и вдруг от тебя тоже требуют чего-то: не попирать ногами права твоих сестер и кузин. Тебе, конечно, ничего не стоит дать волю слепой страсти и покрыть нас позором, который не смыть в течение веков. Как ты думаешь, что было бы с тобой теперь, если бы все твои предки поступали так, как ты, руководствовались бы только своими капризами? Неужели ты думаешь, что ты была бы первой красавицей в штате, что тебя окружала бы толпа поклонников?
Миссис Чайльтон несколько минут развивала этот довод, и как Сильвия ни была возмущена, она не могла не сознавать, что этот довод убедителен до известной степени и что он произвел на остальных членов семьи огромное впечатление. Это не был голос женщины, это был глас властвовавшего над всеми ними прошлого, который с одинаковой силой должен был передаваться из поколения в поколение в грядущие века. Это был глас Семьи. Да, действительно, нелегко было быть дочерью, да еще любимой дочерью Кассельменов! И нельзя было ни уклониться от возлагавшейся этим именем ответственности, ни пренебречь этой честью.
– Что бы с тобою было теперь, – продолжала тетя Ненни, – если бы другие женщины в нашей семье не думали о нас, когда выбирали своих мужей. Я никогда не замечала, чтобы ты тяготилась преимуществами, которыми ты обязана этим женщинам, или поклонением и успехом. Конечно, ты еще ребенок, ты еще и понять не можешь, что значит твое замужество для твоей семьи. Но твой отец и твоя мать понимают, что это значит, и они должны растолковать тебе это, а не давать тебе во всем волю, пока ты не налетишь на какого-нибудь безнравственного человека.
Воцарилось глубокое молчание. Майор и его жена сидели недвижные, безмолвные, с виноватыми лицами.
– Мнение света! – воскликнула опять тетя Ненни. – Вы рассказывали ей, как вы поженились? – обратилась она к майору.
– Что же было рассказывать?
– Вы прекрасно знаете, – ответила она, – что, когда Маргарет выходила за вас, она была по уши влюблена в красивого, симпатичного, бедного молодого священника и вышла за вас не потому, что любила, а потому, что знала, что вы порядочный человек и глава одной из старейших и лучших фамилий в штате.
Тетя Ненни быстро повернулась к Сильвии и сказала:
– Представь себе, что твоя мать не стала бы бороться со своим увлечением и сбежала бы с этим священником. Где ты была бы теперь?
На этот вопрос Сильвия, конечно, ничего ответить не могла. Все молчали.
– Или вот Мандевиль! – продолжал глас Семьи.
– Ненни! – пробовал было остановить ее Мандевиль.
– Я знаю, тебе неприятно, чтобы об этом говорили, – ответила миссис Чайльтон. – Но сегодня надо сказать всю правду. Твой дядя Мандевиль, Сильвия, безумно любил одну девушку. У этой девушки было и положение в свете, и деньги, но он не женился на ней потому, что сестра ее сбилась с пути, и он не решился связать жизнь с девушкой, в жилах которой тоже могла течь дурная кровь.
Опять воцарилось молчание. Дядя Мандевиль сидел, низко опустив голову.
– А помнишь, – продолжала тетя Ненни, – когда обсуждался этот вопрос, твой старший брат просил тебя пощадить его подраставших дочерей. Помнишь?
– Да, – ответил Мандевиль, – я помню.
– И, конечно, это было благороднее поступка дяди Тома. Подумайте…
Все вздрогнули.
– О! – воскликнули «мисс Маргарет» и миссис Тьюис. – Ненни!
– Подумайте о судьбе жены Тома, – продолжала, однако, тетя Ненни.
Но тут майор резко оборвал ее:
– Сестра, об этом мы говорить не будем.
Наступило тяжелое молчание. Сильвия и Селеста изумленно переглянулись. Они знали, что дядя Том, брат матери, служил офицером в армии на Дальнем Западе, но они никогда не слыхали, что он был женат, и были поражены и немного испуганы этим открытием. Это была одна из тех минут, когда внезапные вспышки озаряют скорбные тайны, тщательно скрываемые в недрах семьи.
Сильвия часто слышала повторявшееся в семейных разговорах выражение «дурная кровь». Для Кассельменов это, очевидно, было что-то ужасное. Они все были одержимы идеей этой «дурной крови». О наследственности Сильвия имела самое смутное представление. Она слышала, что туберкулез и безумие передаются от родителей к детям и что надо избегать браков с людьми, в роду которых встречаются эти болезни. Но по словам тетушек выходило, что бедность и незначимость в обществе тоже наследственны. В семье Сильвии доказывалось даже, что бедствия эти иногда могут миновать одно поколение и затем всплывают вновь. Теперь тетя Ненни горячо доказывала, что личные качества ничего, ровно ничего еще не значат. Бывали уже такие случаи: девушка выходит за прекраснейшего молодого человека, а у детей их проявляются дурные наклонности.
