Джорджетт Хейер - Боваллет, или Влюбленный корсар
— О, Ник! Рубины! — ахнула она, почти с благоговением поднимая длинное ожерелье из драгоценных камней. Она подержала украшение в руках, с сомнением глядя на Жерара. — Посмотрите, милорд! Николас делает мне королевский подарок.
— Угу, — мрачно проворчал милорд.
— Значит, мне не следует принимать это, дорогой супруг?
— Вот глупости! — бодро произнес Николас, взял ожерелье и быстро набросил его на худую шею миледи. — Немало подобных побрякушек я привез для королевы. Будьте уверены, она-то не откажется от них. Так что не бойтесь.
— Я уверена, — проговорила миледи, воспрянув духом, — то, чем не побрезгует ее величество королева, мне можно надевать без страха.
Жерар сел во главе стола.
— Поступайте так, как вам угодно, мадам, — басом сказал он.
Ужин, как обычно, прошел в молчании, но когда на столе появились сладости, а перед милордом вино Гиппократа, разговор возобновился. Милорд ополоснул пальцы в золоченой чаше, которую с поклоном подал ему лакей, и заговорил более сердечно.
— Что же, Николас, ты еще ничего не рассказывал о своих планах. Ты собираешься остаться дома?
— Признайтесь, брат, вы чувствуете себя свободнее, когда меня нет дома? — хитро спросил Николас, наливая вино в стоящий перед ним бокал тонкого венецианского стекла.
Жерар позволил улыбке показаться на его серьезном лице.
— Нет, не обвиняй меня. Ты бездумный… бродяга, но я ничего подобного не говорил.
— Ты хочешь сказать — головорез?
— Как знаешь, — милорд улыбнулся шире.
— Ох, нет, я надеюсь, вы оба в трезвом рассудке, — проговорила миледи с дрожью в голосе. — Прошу вас, не надо таких резких слов. Вам ведь уже лет тридцать пять, верно?
— Господи помилуй, неужели мне уже столько? — вскричал Николас, пораженный. Он поднял бокал и посмотрел вино на свет. Похоже было, что он что-то задумал. Миледи увидела, как приподнялись в улыбке уголки его рта.
— Пора тебе уже покончить со всеми этими странствиями по морям и океанам, — сказал милорд.
Боваллет быстро взглянул на него, в глазах его мелькнула усмешка. Затем он опять вернулся к созерцанию своего вина.
Миледи поднялась.
— Вам так много нужно сказать друг другу. Когда наговоритесь, найдете меня в галерее. — Боваллет встал, чтобы открыть ей дверь. Проходя мимо, миледи протянула руку и слабо улыбнулась. — В самом деле, я надеюсь, вы послушаетесь милорда, Ник. Мы будем очень рады, если вы останетесь дома.
В ответ Николас поднес пальцы к губам, но не сказал ни «да» ни «нет». Женщина вышла, и он закрыл за ней дверь.
Милорд немного отодвинул свой стул от стола, сел посвободнее и налил себе еще вина.
— Садись, Ник, садись! Расскажи мне, наконец, что у тебя на уме. — Он только сейчас заметил насмешливое выражение на лице брата и почувствовал легкое беспокойство. Не было сомнений — Ник замышлял очередное безумие.
Сэр Николас тоже чуть развернул свое кресло, уселся удобнее и перекинул ногу через подлокотник. Пальцы его согнулись вокруг ножки бокала, другая рука стала тихо теребить шарик с благовониями.
Милорд кивнул и улыбнулся.
— Как я вижу, ты никак не отделаешься от своей привычки крутить ароматический шарик. Насколько я помню, это никогда не предвещало ничего хорошего. Память мне еще не отказывает, а? — Он выпил вино и поставил стакан на стол. — Тридцать пять лет! Да, миледи права. Тебе уже тридцать пять лет, а ты все еще шатаешься по свету. Зачем, Ник?
Боваллет пожал плечами.
— Да чтобы привозить Кейт рубины! — отпарировал он.
— Вот это мне и не нравится. И я не собираюсь скрывать это от тебя. Все это хорошо, когда речь идет о Хокинсе или Дрейке, но я напомню тебе, Ник, что ты мой наследник. Тебе вполне хватило бы и одного большого путешествия[55]…
— Нет, брат, — запротестовал сэр Николас. — Во время моих путешествий я выучился владеть оружием у самого великого Карранцы в Толедо! Оставь мне хоть это.
Милорд был раздражен, но скрывал свое неодобрение.
— Пустые амбиции, Бог свидетель! Все эти поединки варварской рапирой не что иное, как изобретение самого дьявола. Наших отцов устраивал простой бой мечом и щитом.
— Но это уже не устраивает нас, — сказал Боваллет. — Хотя я вполне одержу над тобой верх, сражаясь мечом и щитом, Жерар. Полагаю, я еще не совсем забыл, как это делается. Хотя бы из деликатности, уступи мне рапиру! — Он проделал воображаемый выпад. — Ты спрашиваешь, чему я научился и что приобрел за время моих скитаний? Разве не я сидел у ног Карранцы, разве потом не разыскал в Венеции самого Мароццо? Да, он был уже стар, но он мог еще показать несколько приемов. Но нет, ты же не признаешь итальянцев! Тебе бы следовало прочитать его книгу «Орега Nova»[56] в которой он подробно останавливается на применении «аsо» и «dritto filo»[57]. Ничего хорошего, говоришь ты? Так покажи мне человека, который превзойдет меня, орудуя рапирой или кинжалом!
Милорд сохранил невозмутимый вид.
— И ты считаешь эти иностранные штуки приобретением? А что еще собрал ты за годы твоего шатания по белу свету?
— Отличный меч из Толедо[58], брат, — ответил Николас, ничуть не растерявшись. — Меч, закаленный в водах Тагуса[59], на нем выгравировано имя Андреа Феррара, окруженное восемью коронами. И еще один меч из рук Схогома. Как, тебе и этого мало? Ну, тогда итальянские доспехи, от которых ты и сам бы не отказался, знакомство с нашими кузенами во Франции, прекрасное знание французского, испанского и итальянского языков, чем ты, как мне кажется, похвастаться не можешь.
— Мне хватает и английского языка. На нем говорили наши предки, — сурово ответил милорд.
— Ты не слишком-то амбициозен, Жерар, — похоронным тоном протянул Николас.
— Меня не терзает охота к перемене мест, — едко возразил милорд. — Неужто ты никогда не успокоишься? Я не буду больше укорять тебя большим путешествием, могу даже не говорить о том безумном плавании, которое ты совершил с Дрейком…
— Тысяча благодарностей! — глаза Боваллета загорелись.
— Я признаю, это было славное приключение, — проворчал милорд. — Вы совершили небывалые подвиги и заслужили за это подобающие почести.
— Честь принадлежит Дрейку, если уж ты заговорил об этом, — напомнил Боваллет, поднимая бокал. — Выпьем за его здоровье! За Дрейка, отличного морехода!
Милорд поддержал этот тост, но без особого энтузиазма.
— Все это хорошо, но почему тебя так тянет к сэру Фрэнсису, вот что не укладывается у меня в голове.
— Правда? — поинтересовался Боваллет. — Но ведь ты, брат, не обошел с ним вокруг света, не учился у него морскому делу, не прошел с ним бок о бок сквозь грабежи, сражения и кораблекрушения.
