Лори Хэндленд - Пожар любви
– Зато я понимаю. Никакой физической близости между нами быть не может. И если мне придется ехать с вами дальше, хоть и против моей воли, то я должна взять с вас слово, что вы до меня больше не дотронетесь... как тогда.
– Вы, наверное, шутите.
– Нет же. Уверяю вас, что я говорю совершенно серьезно.
– Вот этого-то я и боялся, – пробормотал Чарли.
Они подошли к церкви и остановились. Чарли протянул руку, чтобы открыть перед ней двери.
– Нет, – сказал она и остановила его. – Вы должны пообещать, что больше не станете соблазнять меня, чтобы я нарушала свои клятвы.
Быстрым движением Чарли повернул ее руку ладонью кверху и поймал пальчики. Анжелина на мгновение задохнулась и попыталась освободиться. Но он держал ее крепко. По очереди поцеловав кончики каждого из пальчиков, он отпустил ее руку. Сердце Анжелины билось так сильно, что она едва расслышала его ответ:
– Хорошо, я обещаю больше не соблазнять вас, если только вы сами не попросите меня об этом.
– Ч-что?
– Если вам захочется, чтобы я дотронулся до вас, только намекните, Анжелина. Попросите и получите. Разве не так говорят?
– Я не попрошу.
– Конечно, не попросите. – Уголки губ Чарли приподнялись. – Вы будете умолять.
Его насмешливые слова и уверенность тона вызвали в ней новую вспышку прежнего гнева. Анжелина протиснулась мимо него к двери и вошла внутрь. Он коротко рассмеялся и прошел следом за ней в прохладное, тихое здание. Как только они вошли, откуда-то неожиданно появился священник. Он торопливо шел по проходу между рядами скамеек и, остановившись перед ними, нахмурясь взглянул на пояс Чарли с двумя револьверами на бедрах.
– Сеньор, это – Божий дом. Здесь оружие не нужно.
– Я только сопровождаю леди. Я подожду у выхода. – И он большим пальцем указал на скамью за спиной.
Немного поколебавшись, священник кивнул в знак согласия и повернулся к Анжелине:
– Чем я могу вам помочь, сеньорита?
Лысую голову священника окаймлял венчик седых волос. Открытое и дружелюбное лицо потемнело от техасского солнца, возраста и непогоды, покрывшись сеткой морщин. В его голосе слышался небольшой акцент, похожий на ее собственный. От этого она почувствовала к этому человеку какое-то родственное чувство. Церковь была ей близка и понятна, как и ее служители. Неопределенность, мучившая ее с того момента, как она повстречала Чарли, теперь исчезла, и Анжелина с облегчением улыбнулась.
– Я пришла исповедаться, святой отец. Я – постулантка из монастыря «Сестер Воплощенного Слова и Святого Причастия» в Корпус-Кристи. Мой... а... он... – она безнадежно указала на Чарли, который стоял, самодовольно ухмыляясь. «И почему только он кажется мне еще более крупным и таким опасным внутри этого священного здания?»Она отвернулась от него и снова сосредоточилась на священнике: – Он сопровождает меня к родителям в Мексику, куда я еду на несколько недель. И, прежде чем мы отправимся в дорогу, я бы хотела исповедаться.
– Конечно, дитя мое. Следуйте за мной. Анжелина с готовностью направилась за ним.
И хотя во время исповеди ей придется признаваться в грешных желаниях по отношению к Чарли, это уже совсем другое дело, по сравнению с тем, если бы то же самое пришлось делать посреди храма.
Она вошла в свою половину закрытой со всех сторон исповедальни и перекрестилась.
– Простите, святой отец, я согрешила, – произнесла она, чувствуя, как знакомая фраза, как и всегда, несет ей умиротворение.
Она едва расслышала слова, которыми ответил ей священник, настолько был ей знаком этот ритуал.
– Я испытывала вожделение в сердце своем, – призналась она. – Никогда раньше не посещали меня эти чувства. И я не знаю, что мне делать.
– Ты должна быть сильной. Борись со своими слабостями. Помни о своей преданности Богу, которая и привела тебя в монастырь. Ты еще молода, перед тобой долгая жизнь, и в ней ты должна оставаться верной обещаниям, которые скоро произнесешь. Не сдавайся перед первыми признаками соблазна.
Анжелина вздохнула. «Именно это и составляет мою главную проблему. До сих пор я никогда не поддавалась соблазну. Но так легко оставаться целомудренной, если не испытываешь пламени желаний...»– подумала она.
– Дитя мое, – окликнул ее священник, – о нем ты говоришь? О человеке, который привел тебя сюда?
– Да, святой отец.
– Гм-мм. Очень мирской. Он тебе не подходит. Как же ты с ним оказалась вместе?
– У... меня... мне не осталось никакого выбора. – Анжелина замолчала, не зная, как объяснить свое положение.
Священник говорил в напряженную тишину:
– Бог все и всегда делает с определенной целью. Быть может, ты сможешь поискать Его цель и в этом происшествии. Бог чего-то хочет от тебя. Молись и прислушивайся к гласу Божьему, который внутри тебя.
– Да, святой отец.
Анжелина завершила исповедь, слушая вполуха, ибо ее желание покориться воле Божьей противоречило нежеланию возвращаться домой. Она успокаивала себя только тем, что отец несомненно отправит ее обратно в монастырь Корпус-Кристи, как только она переступит порог родного дома. Он не хотел ее видеть так же сильно, как и она не хотела возвращаться домой, к нему; а те несколько часов, которые она сможет провести с матерью, стоят всех неприятностей.
Теперь ей стало вполне очевидно, – хотя и по неизвестным ей причинам, – Бог хотел, чтобы она вернулась в Мексику. Когда бы она ни пыталась идти своим путем или убедить Чарли в том, чтобы он доставил ее в Корпус-Кристи, какое-нибудь несчастье обрушивалось на них и заставляло поворачивать в сторону Мексики.
Она примет совет священника и помолится, прося Бога направить ее, а также ниспослать ей терпение и повиновение. Но, несмотря на ее призвание, монашескую подготовку и искреннюю преданность Господу, Анжелина не вполне была уверена, сможет ли заставить себя вернуться в родительский дом без внутренней борьбы.
Чарли наблюдал за Анжелиной, когда она выходила из исповедальни. Она казалась совсем другой по сравнению с той Анжелиной, которая туда входила. Он насупился и попытался разглядеть ее поближе. Что с нею произошло?
Когда она подошла ближе, то остановилась и взглянула ему в лицо. Она улыбалась. Улыбка как будто освещала ее лицо изнутри, заставляя глаза лучиться.
Сердце Чарли сжалось. «Почему она смотрит на меня так особенно? Так, будто я в ее глазах – самый лучший человек на земле. Черт, я же не сделал ничего такого, что заслуживало бы такого выражения на ее лице... Я сам чуть не разрушил ее мечту на постели в публичном доме... если бы не вошла Луанна и если бы я вовремя не остановился...»Что-то в Анжелине было такое, что заставляло его постоянно находиться в напряжении и гораздо больше, чем когда бы то ни было в его жизни. Его никогда не привлекали девственницы. И он никогда, насколько ему помнится, не взял ни одной. «Так может, как раз ее неискушенность и притягивает меня? Или с возрастом я стал более порочным?»Он был противен самому себе.
