Селеста Брэдли - Негодяй в моих мечтах
Уилберфорс остался величаво стоять в холле. Внешне он выглядел как воплощение суровой невозмутимости, а вот внутри дело обстояло совсем не так.
Только прошлым вечером лорд Бартлз пожелал ему не «Доброго вечера», а «Доброго сна, Уиббли-форс».
«Достоинство, старина. Всегда соблюдай достоинство».
Когда утреннее солнце, наконец, пробилось сквозь пыльные окна чердака, чтобы знаменовать наступление дня, Лорел открыла глаза и растерянно посмотрела на не знакомый потолок, испещренный когда-то побеленными стропилами. В полусонном недоумении ей ничего не приходило в голову. Это не ее комната. Наклонный потолок больше всего походил на чердачное перекрытие…
Чердак!
Реальность разогнала остатки сна, и по коже побежали мурашки. «Я заперта на чердаке джентльменского клуба. — Лорел затопила справедливая ярость. — Я убью Джека, как только доберусь до него. О да! Убью насмерть! Затопчу, а потом сплету веселые гирлянды из самых ярких цветов и попляшу на его могиле. Он у меня будет мертвей мертвого!»
Вульгарная непочтительность этих мыслей прогнала панику, и Лорел смогла подняться с кучи простынь, послуживших ей постелью, и покрутить головой, разгоняя кровь. «Умираю с голоду. Так хочу есть, что кажется…»
Запах еды!
На маленьком столике, на который она прошлым вечером не обратила внимания, стоял накрытый салфеткой поднос. Лорел метнулась к нему через всю комнату, босая, не подумав об усыпавших пол осколках вчерашних снарядов.
Впрочем, они исчезли. Весь чердак был начисто выметен. По правде говоря, он вообще выглядел гораздо чище, чем вчера, когда она копалась в ящиках и коробках в поисках метательных орудий.
Посмотрев на столик, она увидела, что рядом с ним стоит красивый стульчик, которого вчера здесь не было.
«Эльфы…» Или слуги, хотя слуги, принявшие участие в похищении, по мнению Лорел, были так же виновны, как и Джек.
Она подняла блестящую серебряную крышку и увидела предлагаемое обильное пиршество. Белый хлеб. Толстый ломоть сыра. И окружавшие их красные яблоки. Все свежее, и всего много. Еда простая, но ее явно не хотели уморить голодом.
«Похоже, — обратилась она к комнате, — скоро меня отсюда не выпустят».
Стены не ответили, но, казалось, сдвинулись теснее. Она закрыла глаза. Не нужно задумываться об этом: толку никакого. А вот еда поддержит ее силы и мужество. Разглядывая поднос, она убедилась, что на нем не было ни ножа, ни вилки, ни даже ложки. Ничего, чем можно было есть.
Значит, еду принесли не слуги. О, преданный слуга может по приказу хозяина помочь в похищении, но даже самая глупая служанка знает, как подавать еду. Так что ее трапезу готовил сам Джек, и только Джек. Один.
Взяв обеими руками ломоть сыра, Лорел откусила большой кусок и сердито принялась жевать.
Ох уж эти мужчины!
Поев, она накрыла оставшуюся пищу. Отряхнув руки, она решила тщательно осмотреть и оценить содержимое комнаты, хотя бы для того, чтобы не сойти с ума, в этом нагромождении ящиков наверняка можно найти все, что ей угодно. Возможно, на дне одного из них она обнаружит ключ от чердака…
Нахмурясь, она огляделась кругом. Для чего служило это помещение? Складом являлся главный чердак, значит, эта комната нужна была не для хранения. А для чего? Она представляла собой очень удобную тюремную камеру. Неужели клуб джентльменов часто содержал пленников?
Четыре чисто выбеленные стены. Дверь. Большой очаг, но явно не приспособленный для стряпни. Большое замызганное окно. И… Она подошла поближе к одной стене. В стене были крючья, расположенные на расстоянии нескольких футов друг от друга. И на противоположной стене тоже. Крючья для натягивания веревок?! Параллельные линии…
Веревки для сушки белья!
Она заперта в подсобке для стирки.
Паника сменилась веселым хихиканьем. В каком-то смысле все, что с ней произошло, случилось из-за стирки.
Четыре года назад ее выдала именно прачка. Она сделала логичный вывод насчет состояния младшей дочери ее светлости.
Прачка была женщиной почтенной и не склонной к сплетням. По крайней мере, по утверждению матери Лорел. Впрочем, Лорел подозревала, что тут не обошлось без какого-то денежного вознаграждения, потому что вскоре прачка ушла на покой и перебралась вместе с мужем-мясником в какой-то деревенский дом.
Лорел ясно помнила последовавшее противостояние, весь ужас и унижение, память о которых ничуть не потускнела с годами.
— Ты гадкая себялюбивая девчонка! Как ты могла сотворить такое позорище для своей семьи? — Это говорил отец, который был гораздо добрее матери.
— Ты шлюха! — Мамочка никогда не смягчала выражений. — Ты грязное мерзкое существо! Кто он? Кто этот негодяй? Твой отец немедленно бросит ему вызов и всадит в него пулю! А если отец промахнется, я сама позабочусь о судьбе этого негодяя!
Все это перемежалось увесистыми пощечинами, чтобы попреки звучали убедительнее. Затем ее за косу втащили в комнату… дальнейшие воспоминания были еще ярче.
Шесть месяцев она провела в строжайшем заключении, живот ее рос, а душа съеживалась, пока Лорел не дошла до самых униженных молений… Что, кстати, ей ни чуточки не помогло.
Однако все это не шло ни в какое сравнение с тяжелейшими тридцатишестичасовыми родами, к которым она была совершенно не готова. Откуда могла невинная девушка что-то знать о мучительных сокращениях и разрывающей боли? Лорел решила, что умирает. А к концу сама хотела умереть.
Потом раздался этот тихий прерывистый крик… а потом небрежная жалость повитухи.
До той минуты, пока повитуха не сказала Лорел, что ее дочь мертва, она еще почему-то верила, что Джек вернется и все уладит. Да, до того момента, когда ее оставили наедине с пустым животом и разбитым сердцем, Лорел верила в это.
Как глупое дитя, наслушавшееся сказок.
Или как простодушный доверчивый идиот, которого ограбили и бросили на дороге, считая мертвым.
Она сохранила секрет Джека… его тайну. На протяжении всех бед, ударов, оскорблений… и заточения она держала язык за зубами и верила… верила. Ее родителям так и не пришло в голову, что осквернителем их дочери был лорд Редгрейв.
Он был обожателем Амариллис и долгие месяцы где-то отсутствовал. В любом случае на их глазах он никогда не обращал внимания на Лорел. Они забыли о нем, едва выбросив за порог.
Точно так же, как Джек позабыл о ней.
А Джек в своих комнатах закончил завязывать галстук и отвернулся от зеркала. Мелоди лежала посреди комнаты на ковре и энергично размахивала в воздухе ножками, одетыми в чулочки.
— Папа, а у тебя есть папа?
