Николь Джордан - Страстное желание
Бринн сделала так, как велел Уиклифф, не жалея времени на переодевание, а когда спустилась вниз, муж уже ждал ее на террасе. В руках у него была корзинка. Еще он прихватил с собой несколько шерстяных одеял.
– Клубника и шампанское, – ответил он на ее немой вопрос.
– В это время суток вы решили устроить пикник? – спросила Бринн, в изумлении приподняв брови.
– Что-то вроде того. Я подумал, что нам надо как-то отметить событие без посторонних. И я подумал, что, возможно, мы могли бы заключить перемирие на этот вечер.
Бринн не знала, как реагировать. Ей не хотелось заключать с ним перемирие. Она не хотела расслабляться. Но она не стала протестовать, когда он взял ее за руку и повел с террасы вниз и через лужайку к скалам на берегу.
Солнце уже превратилось в красный шар над горизонтом. Искристая золотистая дорожка пролегла на воде. У края обрыва Лусиан задержался, любуясь видом. Бринн его понимала – вид был такой, что дух захватывало.
По узкой тропинке они спустились к морю. Она поняла, что он направляется туда, где увидел ее впервые, к маленькой бухте, которую она считала своей неприкосновенной территорией. Бринн не знала, какая из эмоций в ней сейчас брала верх: тревога или испуг. Когда он взял ее под руку, хотя поддерживать ее не было никакой необходимости, Бринн одернула руку, хотя и не стала говорить ему о том, что она бы и с закрытыми глазами могла пройти по этой тропе, ни разу не споткнувшись.
Возле заводи, той самой, где она так любила купаться, была небольшая песчаная коса. Там Уиклифф и расстелил одеяла. Дождавшись, пока Бринн сядет, он выудил из корзины бутылку шампанского.
– Выпьете стаканчик? – спросил он.
– Да, пожалуй, – ответила Бринн. Говорят, вино придает храбрости, а храбрость ей сегодня не помешает.
Он налил два бокала, после чего устроился рядом с ней на одеяле, растянувшись на боку и опираясь на локоть. Бринн инстинктивно поджала колени и молча стала потягивать шампанское.
Одно Хорошо – место было красивое, в котором приятно находиться. Ветерок совсем ослаб, нежно лаская кожу, а мерный шум волн успокаивал, снимал напряжение.
Лусиан заговорил первым:
– Меня всегда удивляло то, какой здесь теплый климат.
– Да, – сказала Бринн в ответ. – Эта часть Корнуэльского побережья – самое теплое место во всей Англии. Здесь даже пальмы растут, а розы цветут и в декабре.
– Я могу подтвердить, что здесь можно найти самые красивые розы. Мне повезло одну такую обнаружить.
Он смотрел прямо ей в глаза. Бринн заметила это, решившись украдкой на него взглянуть.
– Лестью вы меня не возьмете, милорд. Я не собираюсь поддаваться на ваши искусные уловки. Вам меня не обольстить. Я не стану вашим очередным трофеем.
– Я не думаю о тебе как о трофее, сирена.
– Нет?
– Нет. Я думаю о тебе как о моей необычайно красивой жене.
Бринн поморщилась:
– Должна ли я напоминать вам о том, что вы сами согласились считать наш брак браком по расчету? Вам ни к чему пытаться меня очаровать. Я готова выполнить свои обязательства по сделке. Покуда вы готовы оплачивать образование моего брата, я готова выполнять свой супружеский долг.
Он едва заметно усмехнулся:
– Я уверен, что ты найдешь брачное ложе куда более приятным местом, чем-то, на котором лишь исполняют долг.
Бринн поджала губы. Она воздержалась от встречной колкости, решив, что чем меньше она будет говорить, тем лучше. Когда он предложил ей клубнику, она отказалась.
Лусиана это не смутило. Выбрав ягоду посочнее, он положил ее в рот.
– Ты готова многим пожертвовать ради Теодора. Отказать себе в удовольствии говорить о любимом брате она не могла.
– Я готова все для него сделать, – с жаром подтвердила Бринн.
– Кажется, у вас большая разница в возрасте. Бринн уставилась взглядом в бокал.
– У моей матери после рождения Риза возникли проблемы со здоровьем. Несколько раз у нее были выкидыши. – Бринн запнулась. Слишком деликатной была эта тема, слишком нескромной. – Она умерла, когда давала Тео жизнь, – тихо закончила она.
– И ты его вырастила. Но ведь и ты сама была ребенком в то время.
– Мне исполнилось двенадцать. Я была уже достаточно взрослой, чтобы заботиться о маленьком.
– Тео с тобой повезло. – Бринн ничего не сказала, и Лусиан тихо добавил: – Я всегда мечтал иметь брата или сестру. Но я был единственным ребенком.
Жестокосердие Бринн была намеренным. Она не хотела ничего слышать о детстве своего супруга, ничего, что могло бы вызвать у нее симпатию к нему или иные глубокие чувства. Нельзя давать волю эмоциям.
– Вы сильно заблуждаетесь, милорд, если думаете, что мне хочется что-либо о вас знать.
Он не стал ей уподобляться.
– Я привел тебя сюда не для того, чтобы ругаться, моя сладкая, – примирительно сказал он.
– Тогда зачем вы меня сюда привели?
– Я подумал, что ты будешь чувствовать себя комфортнее в своем королевстве.
– Комфортнее?
– Ты сегодня весь день как на иголках. Возможно, тут, в знакомом месте, неизбежность исполнения брачных отношений не так сильно будет тебя нервировать.
Бринн резко обернулась к нему.
– Вы намерены консумировать наш брак прямо здесь?
– А ты можешь предложить что-то получше?
– Конечно, могу! Обычно такого рода дела происходят в спальне невесты.
– Но ведь наш брак обычным не назовешь, верно? Лично я назвал бы его исключительным, своего рода уникальным.
Бринн набрала в грудь побольше воздуху, подыскивая слова, которыми должна была его забросать.
– Вы представляете себе масштабы скандала, который случится, если нас увидят? Или вам просто нет до этого дела?
– Никто нас не увидит. Разумеется, я собираюсь дождаться темноты.
Сейчас уже наступали сумерки. Бринн сделала большой глоток шампанского, надеясь, что игристый напиток усмирит ее страх.
– Все равно так нельзя, – пробормотала она.
– А плавать здесь обнаженной среди бела дня можно?
Бринн тряхнула головой, отчаявшись, что-то ему втолковать. Неужели он не понимает? Одно дело плавать тут, когда никого нет рядом, и другое дело проводить первую брачную ночь на каменистом пляже.
– Не хотите ли вы сказать, что ожидаете, что я стану здесь раздеваться?
– Почему нет? Я уже видел тебя раздетой.
– Будет слишком холодно, – не очень впопад сказала она.
– Я сделаю все, чтобы ты не замерзла.
Уиклифф отставил блюдо с клубникой и сел. Бринн напряженно застыла.
– Я думал, что ты храбрее. А ты, оказывается, ханжа.
– Я вам не ханжа, и вообще… я не такая.
Он едва заметно улыбнулся, выслушав ее раздраженный ответ.
– Я теперь твой муж, Бринн. Замужним женщинам дается больше свободы, чем юным девушкам… – Он замолчал, сделав паузу: – Ты знаешь, что сейчас между нами должно произойти?
