Барбара Картленд - Звезды над Тунисом
Девушка понимала: отец и маркиз боятся, что, если хоть один человек узнает о сокровищах, там соберется дюжина кладоискателей.
Они могут даже украсть находки, прежде чем маркиз с Киркпатриком успеют взглянуть на них.
— Таков наш план, — подытожил Киркпатрик, — а сейчас я предлагаю взять пример с верблюдов и хорошенько отдохнуть, приберегая сипы к вечеру.
— Согласен с вами, — промолвил маркиз и тут обнаружил, что Сабра, не дожидаясь, когда они договорят, направилась к амфитеатру.
Маркиз хотел пойти за ней, но раздумал.
Минувшей ночью их увлек безумный порыв чувств, которые пробудило это древнее сооружение и которые сейчас казались не только необъяснимыми, но даже предосудительными.
Поэтому он отправился в свою палатку.
Велев Ахмеду поставить для него стул в тени, маркиз взял пару книг, которые прихватил с яхты, и сел читать об Эль-Дьеме и его долгой и увлекательной истории.
Но ни хорошая книга, ни красивые иллюстрации не смогли захватить его.
Маркиз то и дело возвращался мыслями к Сабре, представляя себе, что чувствует девушка, когда бродит по галереям и вспоминает не только то, что происходило столетия назад, но и то, что она видела и слышала вчера. ***
Но Сабра не бродила, как думал маркиз.
Она сидела на второй галерее, которая казалась самой безопасной и лучше всего сохранившейся.
Девушка пыталась вспомнить все, что читала об Эль-Дьеме, не погружаясь снова в боль и агонию тех, кто пал на этой арене.
То, что случилось минувшим вечером, сейчас казалось сном, разве что маркиз никуда не исчез, а был по-прежнему здесь, живой и невредимый.
Хоть Сабра твердо решила вести себя как обычно, она чувствовала, что все ее существо тянется к маркизу.
Больше всего на свете ей хотелось сейчас быть с ним, говорить с ним и, ест быть до конца честной, чтобы маркиз снова целовал ее.
«Это любовь», — мысленно сказала девушка.
Она никогда не думала, что полюбит кого-либо из тех мужчин, с которыми ее знакомил отец.
Сабра презирала их, ненавидела и, как правильно понял маркиз, нарочно уходила в себя, чтобы избавиться от их посягательств.
И что же? Тот самый человек, в которого она меньше всего ожидала влюбиться, которого всячески старалась избегать и из-за которого так воевала с отцом, пленил ее сердце.
Да, сердце больше не принадлежало ей, оно принадлежало маркизу.
— Я люблю его! — прошептала Сабра.
Но ей никак нельзя выдавать своих чувств, потому что маркиз и слышать о них не захочет.
Сабре хватило благоразумия понять, что такой человек, как маркиз, с его влиятельным положением в Англии, его высоким титулом и богатым опытом отношений с женщинами — в чем она не сомневалась, — никогда не захочет связать свою жизнь с дочерью авантюриста Киркпатрика.
Темные очки не помешали девушке заметить, как скривились губы маркиза, когда ее отец слишком явно попытался ему навязаться.
Вначале Сабра презирала маркиза за то, что он так легко сдался и предложил им не только первый приличный обед за долгое время, но и комнаты на своей вилле.
«Как вы можете быть таким глупцом? — хотелось ей спросить маркиза. — Неужели вы не видите, что мой отец дурачит вас, как одурачил столько других людей?»
Но за ужином девушка вдруг поняла, что отцу не удалось провести маркиза.
Он принял выдумку Киркпатрика, потому что хотел этого, и был готов предложить им не только свое гостеприимство, но и многое сверх того.
Когда мужчины вернулись из Ниццы с покупками для экспедиции, Сабра обнаружила среди прочих вещей белые брюки, которые ее отец купил для яхты.
А к ним еще лодочный пиджак с золотыми пуговицами и фуражку.
— Как ты можешь обманывать маркиза, делая вид, будто это необходимо для плавания в Тунис! — презрительно спросила она. — Мы будем в море не больше двух дней?
— Откуда ты знаешь? — беззаботно ответил ее отец. — Нам еще надо будет вернуться, а тем временем, глядишь, уговорим нашего великодушного хозяина взглянуть на Константинополь.
— И что, по-твоему, он должен найти там? Драгоценности султана в забытом минарете? — язвительно поинтересовалась Сабра.
Киркпатрик засмеялся:
— А это идея! Надо будет обдумать.
Сабра не ответила, она просто вышла из комнаты, хлопнув дверью.
По пути в свою уютную спальню девушка поняла, что отец только смеется над ней.
Он никогда не поймет, что Сабра находит его поведение унизительным.
Ее передергивало от каждого пенни, которое тратил на них очередной богатый опух, которым Киркпатрик так ловко и умело манипулировал.
«У них есть то, что нужно нам», — довольно часто говорил ее отец, как будто это все объясняло.
Сабра знала, что бесполезно с ним спорить или говорить, что любой образ жизни предпочтительнее того, который ведут они.
И уж конечно, она и думать не могла, что влюбится в одного из этих болванов, которые, раскрыв рот, слушали ее отца и словно завороженные плясали под его дудку.
Иногда девушка надеялась, что судьба улыбнется ей и она встретит человека, которого полюбит и который полюбит ее.
Человека, за которого она сможет выйти замуж и жить с ним в коттедже в тиши деревни.
Он подарит ей дом, а это то, чего Сабра хотела больше всего на свете. ***
Девушка сидела в амфитеатре, пока голод не погнал ее обратно в лагерь.
Обед оказался неожиданно вкусным.
Повар нашел человека, который подстрелил этим утром трех перепелов, и купил у него дичь.
Одна из деревенских женщин испекла вполне съедобные лепешки, хотя этот восточный хлеб и не имел ничего общего с английским, какой Сабра мечтала есть в своем воображаемом коттедже.
И конечно, к обеду подали свежие овощи.
Когда Сабра впервые увидела африканские овощи, полыхающие красками в крошечной лавке в центре Туниса, она подумала, что в жизни не видела ничего прекраснее и, как потом оказалось, вкуснее.
Вино тоже было хорошим: об этом позаботился ее отец.
За столом Сабра говорила очень мало, но всем своим существом ощущала присутствие маркиза.
Он выглядел красивым, как всегда, но в то же время казался более расслабленным и менее циничным и язвительным, чем на яхте, когда они пересекали Средиземное море.
«Даже если маркиз ничего не найдет, — сказала себе девушка, — он будет считать, что не зря потратил время, потому что его развлекали».
А потом поняла, что маркиз сознательно избегает ее взгляда.
И внезапно золотое солнце померкло и ледяная рука сжала ее сердце.
Было около половины четвертого, когда Киркпатрик подал знак, что пора двигаться к месту.
Вокруг все было спокойно.
Верблюды еще с вечера улеглись на отдых и так до сих пор и лежали, только лениво поворачивали головы, наблюдая за тем, что происходит. Впрочем, ничего захватывающего не происходило.
