Мишель Яффе - Нимфа
— Хорошо, я согласна, — просветлела Софи. — Но на положении пленницы я жить не собираюсь.
Криспин должен был бы вздохнуть с облегчением, но вдруг почувствовал странную тяжесть на сердце при мысли о том, что оставит Софи наедине с Лоуренсом. Криспин пытался убедить себя, что это вовсе не ревность, и старался избавиться от этого ощущения, потому что уже много лет назад на собственном опыте убедился в том, что ревность ослабляет человека. И дело не в том, что Софи Чампьон нельзя было назвать самой неотразимой женщиной, которую ему когда-либо приходилось видеть. И не в том, что они с Лоуренсом раньше часто забавлялись, соблазняя подружек друг друга. И не в том, что лорд Пикеринг считался одним из самых соблазнительных и куртуазных мужчин Англии. Криспин тщательно проанализировал сомнения, будоражившие его сознание, и, найдя решение проблемы, испытал огромное облегчение. Суть дела заключалась вовсе не в Софи и не в Лоуренсе. У него пересохло во рту и сдавило грудь попросту от жажды. А то, что его жажда усилилась многократно, когда он случайно взглянул на затылок Софи и в глаза ему ударил сноп красных искр — отблеск ее волос в лунном свете, — ничего не значило. Криспин где-то читал, что рубиновый блеск вызывает у мужчин жажду.
Жаждущий привязан к колодцу, но к Софи это не имеет никакого отношения. Криспин нашел еще несколько записей в бухгалтерской книге Тоттла, которые потрясли его не меньше, но у него не было ни времени, ни возможности залить их чернилами. И теперь он опасался, что констебли обнаружат их и пойдут по этому следу. Прежде чем это произойдет, Криспин намеревался сам расспросить Киппера Нортона о том, почему он ежемесячно платил Тотглу сотню фунтов.
Он знал, что Киппер проводил большую часть времени в одном из лондонских закрытых заведений, пользующихся славой патриотической ассоциации, хотя патриотизм их заключался лишь в том, чтобы устраивать оргии в честь королевы по поводу ее дня рождения или других праздников. На самом же деле идея заведения заключалась в том, чтобы дать возможность благородным господам, у которых слишком бдительные жены, посещать любовниц так часто, как им заблагорассудится, не вызывая подозрений. Так что это Благородное собрание добродетельных государственных деятелей представляло собой очень дорогой дом свиданий с удобной мебелью и уютными номерами. При мысли о том, чтобы взять туда с собой Софи, жажда Криспина еще усилилась, но откладывать ее обустройство под крышей Лоуренса ему не хотелось — это могло привести к нежелательным последствиям.
— Ваш друг не может здесь жить, — полуобернулась к нему Софи, когда они въехали во двор Благородного собрания. — Это дом свиданий и… — Она вдруг осеклась и прямо взглянула ему в глаза, подозрительно прищурившись. — Не хотите же вы…
— Нет, — перебил ее Криспин, прежде чем она успела высказать предположение. — Мне нужно встретиться с одним человеком, который, по моим подсчетам, должен находиться здесь, прежде, чем до него доберутся констебли. Его имя тоже есть в книге Тоттла. Не уверен, что привозить вас сюда было разумно. Но если вы возражаете, можете подождать меня во дворе.
— Почему я должна возражать? — отозвалась Софи, слезая с лошади. — Я купила этот дом.
— Что вы сделали? — Криспин смотрел на нее сверху, почти потеряв дар речи.
— Это получилось случайно. Несколько лет назад Джудит и Делия — близнецы Круэт — попросили у меня взаймы пять тысяч фунтов. Им так нужны были деньги, что я толком не поинтересовалась зачем. А прежде чем я успела узнать, что они устроили бордель, деньги мне уже были выплачены. Они даже хотели заплатить мне процент от прибыли, но я не согласилась.
Криспин тем временем спешился и передал поводья конюшему, мальчику в ливрее, не сводя изумленных я восхищенных глаз с Софи. Никогда прежде он не встречал такой женщины.
— Должна признаться, что я еще никогда не бывала в заведениях подобного рода, — смущенно заметила Софи, доверительно склонившись к Криспину. — Мне не терпится увидеть, что это такое.
— Не терпится, — повторил Криспин и провел ее внутрь. На пороге Софи задержалась, чтобы дать глазам привыкнуть к искусственному полумраку.
— Разве не прелесть? — прошептала она восхищенно, проходя в холл, стены которого были увешаны портретами британских дворян работы начала века. — Мне говорили, что все здесь устроено таким образом, чтобы случайный посетитель ни о чем не догадался по первому впечатлению. На первый взгляд это обычное патриотическое общество. Кстати, портрет короля Генриха VIII, например, стоит пятьсот фунтов.
Криспин лишь кивал, слушая вполуха, покуда Софи распространялась о достоинствах обстановки этого дома. Он размышлял о том, что могло побудить женщину, доходы которой имеют сомнительный источник, вложить деньги в такое заведение, да еще не заботясь о процентах. От этих мыслей его отвлекло появление сомнамбулического вида дворецкого.
— Я ищу Киппера Нортона, — заявил Криспин, протягивая ему серебряную монету. — Мы договорились встретиться здесь.
Дворецкий кивнул и медленно обратил полусонные глаза на Софи.
— Дамам вход сюда запрещен, — сказал он, косясь на Криспина, который полез в кошелек еще за одной монетой.
— Это правило существует для того, чтобы те члены клуба, которые захотят прийти сюда с женой или любовницей, не испытывали домогательств со стороны других дам, — объяснила Софи Криспину, следуя за дворецким. — По-моему, очень мудро.
Криспин обомлел от такого откровенного заявления, равно как и от последующего рассказа о том, как Джудит и Делия решили сделать интерьер из красного бархата, потому что, как выяснилось из опыта, этот цвет побуждает клиентов тратить больше денег. У Криспина мелькнула мысль, что красный бархат делает мужчин такими же безрассудными, как рубины. В этот момент они проходили через главный зал свиданий, и каждый из мужчин почел своим долгом проводить вожделенным взглядом Софи. Криспин почувствовал, как в горле у него вдруг пересохло. К счастью, он успел заказать и выпить кружку эля прежде, чем дворецкий провел их в темный угол, где Киппер Нортон занимался пристальным изучением декольте какой-то сильно накрашенной блондинки.
Дворецкий откашлялся, и Киппер недоуменно оглянулся. Он часто заморгал, стараясь увязать образ, возникший у него перед глазами, с теми, которые предлагала ему память, и вдруг улыбка узнавания осветила его лицо, и он приветливо кивнул Криспину:
— Сандал, как я рад снова тебя здесь видеть. — Он перевел взгляд на Софи, и его улыбка стала еще радостнее. — Приятно, что ты привел свою женщину. Терпеть не могу делиться.
