Арнетта Лэм - Строптивая невеста
Он смотрел на ее грудь.
— Мне всегда не хватает именно того, чего я хочу. Но, судя по всему, скоро положение изменится.
Возможно, они оба получат то, чего хотят. Она — плантацию «Рай», а он — очередную покоренную женщину и, вполне вероятно, наследника. Сделка будет честной. Но сперва он обязан жениться.
— Странно слышать подобное от человека, родившегося в богатой семье.
— Не все покупается.
В это верили все богачи, и затертое клише звучало грустно в устах человека, которому не приходилось думать о том, где бы укрыться от дождя. Те же, кому не так повезло, борются за то, чтобы обеспечить себя, и ему никогда не понять их и не порадоваться их достижениями.
— Чарльз согласился бы с тобой, но не преминул бы добавить, что деньги кое-что весят на весах судьбы.
— Значит, я могу рассчитывать, что ты позаботишься о моих весах?
Она мало о чем мечтала в жизни, а получила еще меньше. Но она не намерена говорить о том, какую боль причиняют несбывшиеся надежды и потускневшие мечты. Однако его загадочное замечание заслуживало достойного ответа.
— Я сделаю это, если ты доверишься мне. Его внимание отвлек шум в коридоре. Она залюбовалась его точеным профилем, который напомнил ей человека в капюшоне, которого она звала Ночным Ангелом.
— Если позволит время, мы сегодня же займемся «завоеванием доверия», не так ли, Элпин? — и прежде чем она успела совершить глупость и сообщить ему, куда он должен отправиться со своими «занятиями», Малькольм помахал рукой кому-то в коридоре. — А сейчас позволь мне заново представить тебе Салади — на Кортеса.
Она продолжала наблюдать за Малькольмом. Беспокойство было написано на его напряженном лице, на лбу появились морщины. Почему? С чего бы это приезду Саладина так волновать его?
Как только мавр переступил порог комнаты, любопытство Элпин испарилось. Саладин Кортес был на ладонь ниже Малькольма и гораздо изящнее сложен. Он по-прежнему одевался так, как она помнила, но стиль его наряда несколько изменился. Тюрбан из хлопчатобумажной ткани был украшен превосходным рубином размером с голубиное яйцо; коричневая туника и штаны до колен были расшиты золотом. Он по-прежнему носил высокие красные сапоги и отрастил остроконечную бородку.
Мавр сморгнул, его непроницаемый взгляд уперся в Элпин. Он явно был удивлен, что она находится в этом доме.
На одном его плече висела курьерская сумка, на другом — ремень, на котором болтался смертоносный ятаган. Элпин было знакомо это оружие, но теперь оно казалось гораздо меньше. Бросив взгляд на поясную сумку Малькольма, она вдруг поняла, что та тоже «уменьшилась» в размерах. Последний раз она видела Малькольма и Саладина мальчишками, носившими вещи, изготовленные для взрослых. Теперь они выросли и по-прежнему носили древние символы своих предков.
— Добро пожаловать, — Саладин закашлялся и вопросительно посмотрел на Малькольма.
— Да, разумеется, добро пожаловать, — уверенно поддержал друга Малькольм. — Помимо всего прочего, леди Элпин еще и наша экономка.
Саладин с опаской взглянул на Малькольма. Тот не сводил глаз с его сумки.
Элпин почувствовала себя чужой здесь, и ощущение было не из приятных. Закрыв расчетную книгу, она встала и принялась убирать на столе.
— Мы долго не виделись, Саладин, — произнесла она первые пришедшие на ум слова.
Малькольм пригласил друга в комнату и протянул руку. Саладин вздохнул и неохотно — по крайней мере, так показалось Элпин — передал ему кожаный мешок.
— Дурные вести, господин. Малькольм немедленно сунул руку в сумку. Мавр смотрел на Элпин. Сложив ладони, он коснулся ими лба и поклонился.
— Прошло много лет, леди. Да благословит вас пророк.
Она пробормотала слова благодарности, не спуская глаз с Малькольма, который вынул из сумки пачку писем и теперь хмурился. Она задумалась над тем, что за плохие вести он получил и от кого. Возможно, от женщины, решила Элпин. Если так, ей повезло.
Надеясь задеть его самолюбие, она произнесла:
— Ну-ну, лорд Малькольм… «Что такого в этих бумажках, что вы так побледнели?»
Он напрягся и посмотрел на нее. В темно-карих глазах светилось осуждение.
— Насколько я помню, когда ты уезжала отсюда на Барбадос, ты не могла прочитать даже странички в букваре. Теперь же ты вовсю цитируешь Шекспира и саги о предателях. Интересно, с чего тебе пришел на ум именно «Генрих Пятый»?
Она считала эту цитату подходящей, а кроме того, хотела показать ему, что за эти годы получила неплохое образование. Ее озадачило, что он заговорил о предательстве.
Чтобы скрыть свое замешательство, она притворилась обиженной.
— Я хотела поразить тебя, но ты меня раскусил. Что же теперь делать?
Он смягчился, но ненамного. В его словах звучала угроза.
— «Предлагаю тебе воззвать к Богу, дабы он дал тебе терпение и раскаяние во всех твоих грехах».
В детстве он тоже любил цитировать классиков, но теперь цитаты в его устах звучали зло. Элпин прижала к груди гроссбух.
— Что же мне придется вытерпеть?
Он долго изучал ее лицо, а затем ухмыльнулся:
— Что же еще? Наши занятия, конечно. Оскорбившись, Элпин пошла к выходу.
— Не желаете ли прохладительных напитков?
— Да. Мне пиво, а моему другу-мусульманину — апельсиновый сок. Фрукты лежат в погребе, — взглянув на Саладина, Малькольм добавил: — Пожалуйста, попроси, чтобы Иланна прислуживала нам.
Выходя, Элпин услышала, как Саладин спросил:
— А кто такая Иланна?
Закрывая за Элпин дверь, Малькольм ответил:
— Сюрприз, мой дорогой Саладин. Сюрприз.
Элпин сочла нужным ввести Иланну в курс дела, чтобы та не пострадала по собственному неведению. Взяв апельсины, она отвела Иланну в сторонку и рассказала ей о Саладине.
Бывшая рабыня выглядела так же, как в тот день, когда Элпин вручила ей вольную. Ее врожденная величественность уступила место детскому восторгу.
— Так он африканец?
Дора прекратила разминать ягоды и придвинулись ближе. Элпин затащила Иланну в кладовку. Там пахло базиликом и солониной.
— Он только наполовину африканец, — пояснила Элпин. — Его отец был мавр, а мать — испанская дворянка.
Иланна никак не могла отойти.
— А как же он попал сюда?
— Еще детьми он и его брат-близнец Сальвадор работали переписчиками у мачехи Малькольма, леди Мириам.
Ущипнув себя за нижнюю губу, Иланна уточнила:
— Его мачеха — дипломат?
Элпин переложила апельсины в другую руку.
— Да.
— Давай-ка их сюда, пока ты не уронила, — Иланна приподняла край передника, и Элпин опустила туда фрукты.
— А сколько Саладину лет?
— Когда я уехала на Барбадос, ему было лет двенадцать-тринадцать. Значит, теперь ему тридцать два или тридцать три.
