Эми Фетцер - Смятение сердца
Хантер бесшумно двигался вниз по течению речушки.
— Проклятие, ее опять унесло к черту на рога! Только что была на виду — и надо же…
В следующее мгновение он окаменел на ходу. Фиалковые Глаза как раз перешагивала через кружевную нижнюю юбку, холмиком пены окружавшую ее изящные лодыжки. Ногой отбросив ее в сторону, она расстегнула подвязки и наклонилась снять чулки. Хантер закрыл рот, открытый было для окрика, и невольно сглотнул.
Никудышный из меня джентльмен, думал он с плотоядной усмешкой, не мешая взгляду скользить по обтянутым шелком ягодицам, так простодушно предложенным для его обозрения. Его тело, конечно же, не замедлило откликнуться на увиденное.
Где-то за спиной хрустнула ветка. Сэйбл ахнула и повернулась, прикрываясь нижней юбкой.
— Как вы смеете! Немедленно убирайтесь прочь!
Вместо ответа Хантер обошел ствол, за которым скрывался, и привалился к нему, скрестив руки на груди.
— Прошу вас уйти, мистер Хант, пожалуйста!
Одной рукой придерживая нижнюю юбку возле горла, другой Сэйбл подхватила рубаху и юбку в надежде, что такой ворох одежды скроет ее как следует. Взгляд проводника бесцеремонно странствовал по округлостям ее бедер, которые никак не удавалось прикрыть. О, она знала подобный взгляд! За последние недели он то и дело останавливался на ней. Сколько времени этот тип прятался за деревом? Не в силах дольше выносить унижение, Сэйбл опустилась на корточки, стараясь получше замаскировать белизну своих ног.
— Как я смогу обеспечить твою безопасность, женщина, если ты исчезаешь из виду, не предупредив, куда идешь? Такая прогулка может обойтись дорого.
— Я не прогуливалась, мистер Хант. Я только хотела уединиться.
Щеки Сэйбл, и без того пылавшие, покраснели сильнее. Да он просто животное, если продолжает стоять, разглядывая ее своими бесстыжими глазами! Неужели бывает и такое, чтобы в человеке не было ни унции стыда?
— Прошу вас, мистер Хант, давайте обсудим все это позже!
— Да пожалуйста!
— Ну что же вы? — воскликнула Сэйбл, когда он не двинулся с места.
— А что? Мойся на здоровье, а я присмотрю, чтобы никто не мешал.
Сэйбл скрипнула зубами, напоминая себе, что она — леди, а леди не опускаются до топанья ногами и пронзительных воплей, даже если приходится иметь дело с тупоголовым олухом вроде этого.
— Мистер Хант, — начала она, чувствуя, как стремительно иссякает терпение, — я плачу вам за защиту, а не за то, чтобы вы присутствовали при моей личной гигиене.
Как, однако, стремительно улучшается ее английский, подумал Хантер, механически поглаживая усы большим и указательным пальцем. Она уже говорит не хуже светской леди, что же будет дальше? После молчания, показавшегося Сэйбл бесконечным, он заметил:
— Когда мне платят за защиту, я стараюсь выполнять эту работу как можно лучше.
— Вы с таким же успехом сможете ее выполнять, если отойдете за дерево и повернетесь ко мне спиной! И поторопитесь, я совершенно окоченела!
Прежде чем удалиться на почтительное расстояние, Хантер смерил ее с головы до ног холодным оценивающим взглядом. Сэйбл содрогнулась. Потом он исчез в густом подлеске, держа револьвер на изготовку.
Она вытянула шею, стараясь различить что-нибудь в густых сумерках. Действительно ли он ушел или притаился за ближайшим деревом? Она чуть было не начала одеваться, но голова так чесалась, что это остановило ее. С быстротой, до сих пор ей неизвестной, она расшнуровала корсет, сбросила сорочку и панталоны, закуталась в одеяло. Вода, к которой она приблизилась на цыпочках, была темной и холодной даже на вид. Должно быть, в ней кто только не водится! Сэйбл ни разу в жизни не мылась в ледяной воде, притом в речке, к тому же в относительной близости от назойливого мужчины.
— Нет смысла оттягивать неизбежное, — пробормотала она, трясясь от холода.
Покрепче прижав к груди кусок мыла, чтобы тот не ускользнул на дно, Сэйбл огляделась, чтобы удостовериться в своем полном одиночестве, отбросила одеяло и прыгнула с невысокого берега.
Жидкий лед! Сжав зубы, чтобы не закричать во весь голос, она начала лихорадочно намыливаться, потом набросилась на свое тело с мочалкой, скребя его так свирепо, что кожа покраснела с головы до ног. С волосами, увы, не удалось разобраться так быстро. В холодной воде пришлось намыливать голову трижды, прежде чем смылся всякий след ваксы. Странное дело, чем дольше продолжалось мытье, тем более приятными казались ледяные объятия реки. Сэйбл забыла об усталости, о боли в каждой мышце… по крайней мере в первые несколько минут. Несмотря на бодрящее действие воды, ноги быстро онемели. Кончилось тем, что все тело пронизала конвульсивная дрожь. Маленький Ястреб мирно спал под ближайшим кустом. Счастливец! Когда дольше оставаться в воде стало невозможно, Сэйбл вышла на берег (предварительно убедившись, что неотесанный мистер Хант не притаился поблизости). Когда она закручивала волосы и растиралась полотенцем, руки тряслись, ноги дрожали, и хотя ей весь день досаждал грубый парусиновый корсет, теперь Сэйбл надела его с превеликой благодарностью за то, что он такой теплый.
Однако на этом ее неприятности не закончились. Приблизившись к месту ночлега, Сэйбл нашла мистера Ханта сидящим, лениво привалившись к стволу. Дерево было другим, поза — той же самой, нахальной и раздражающей. Двумя пальцами он, как обычно, поглаживал свои отвратительные усы. Пока она поправляла шаль, прикрывая волосы и часть лица, взгляд проводника бесцеремонно шарил по ее телу. Сэйбл опять покраснела с головы до ног, особенно когда встретилась с его насмешливым взглядом. У мистера Ханта были странные глаза, в свете костра отливающие серебром, и они смеялись над ней. Впервые за два дня она видела, как он улыбается, и эта улыбка ей не понравилась. Похотливый наглец, мысленно заклеймила она проводника, и отвернулась, скрывая краску на почти уже малиновых щеках.
«Нет, я точно ненавижу его! Ненавижу — и все!»
Глава 6
Хантеру все это очень не нравилось. Не нравилось, черт возьми, — и все тут! Недоверчивый по натуре, он предпочитал честную игру, факты, не вызывающие сомнений, четкий план любого предприятия, за которое приходилось браться, и, наконец, цель в конце пути, не вызывающую подозрений. Что касается Фиалковых Глаз… она вела себя по меньшей мере странно. Вот и сейчас она проскочила мимо, сгорбившись и кутаясь в проклятую линялую тряпку, словно боялась, что он даст ей хорошего пинка, если она не поторопится.
Все, буквально все в ней противоречило образу, который он понял бы и принял. То она готова была расплакаться, кроткая до тошноты, то начинала препираться по такому ничтожному поводу, что это ставило в тупик. В глазах ее тлела искорка, говорившая о своенравном характере, не свойственном скво, — но искорка эта так ни разу и не разгорелась. Румянец на ее щеках не означал, что она пышет здоровьем, скорее это была постоянная краска смущения. Каждый раз, когда они останавливались на ночлег, из ее седельных мешков появлялись новые и новые предметы роскоши. Странно, думал Хантер, очень странно.
