Джейн Остин - Гордость и предубеждение
– А знаете, мама, дядя Филипс говорит, что прогонит Ричарда. Если он действительно это сделает, то его примет на работу полковник Форстер. Тетушка сама мне об этом сказала в субботу. Завтра я пойду в Меритон, чтобы больше об этом услышать и спросить, когда мистер Денни собирается вернуться из Лондона.
Две старших сестры набросились на Лидию, чтобы она не болтала чего не нужно, но мистер Коллинз (очень обидевшись) отложил книгу и сказал:
– Мне часто приходилось видеть, что молодые девушки мало, очень мало интересуются книгами серьезного сорта, хотя те написаны исключительно для их же блага. Признаюсь, это меня удивляет чрезвычайно, ведь на самом деле – что может быть более полезным для молодых девушек, чем просвещение и хороший совет? Но я больше не буду надоедать моей молодой кузине.
Затем он обратился к мистеру Беннету и предложил ему сыграть с ним в триктрак. Тот принял брошенный вызов, отметив при этом, что мистер Коллинз сделал мудро, оставив девушек с их мелочными заботами и радостями. Миссис Беннет и дочери тщательно и вежливо извинялись за бестактность Лидии и обещали, что этого больше не повторится, если он снова возьмется за книгу; но мистер Коллинз заверил их, что не держит зла на свою юную кузину и не считает ее поведение оскорбительным, а затем уселся с мистером Беннетом за другой стол и приготовился к игре в карты.
Раздел XV
Мистер Коллинз не был умным человеком, и образованию, и воспитанию лишь незначительно удалось скрыть его врожденный порок. Большую часть своей жизни он провел под наблюдением очень скупого невежды-отца; а получая университетское образование, просто отбывал очередь, а полезных знакомств нажить не смог. Смирение, в котором его воспитал отец, еще с детства определило кротость его манер, но теперь ему мощно противодействовало присущее людям недалеким и одиноким тщеславие, которое сочеталось с амбициозными надеждами на быстрое и внезапное богатство. Счастливый случай свел его с леди Кэтрин де Бург, когда в Гансфордском приходе освободилось место священника. Уважение, которое он испытывал к ее высокому положению, благоговение перед ней как перед своей покровительницей, в сочетании с крайне высоким мнением о себе, о своем авторитете духовного лица и о своих пасторских полномочиях – все это превратило его в человека, в котором напыщенность сочеталась с раболепием, высокомерие – с кротостью.
Обеспечив себе хорошее жилище и приличное состояние, мистер Коллинз теперь намеревался жениться, поэтому, стремясь к примирению с лонгбернской семьей, на самом деле он стремился заполучить себе жену, ее хотел выбрать среди дочерей миссис Беннет, если те покажутся ему такими же красивыми и приветливыми, какими их изображала молва. Вот это он и имел в виду под возмещением (или компенсацией) за унаследование поместья отца. Этот план он считал чрезвычайно удачным и для всех приемлемым, и вообще – шагом бескорыстным и благородным со своей стороны.
После знакомства с девушками план мистера Коллинза не изменился. Хорошенькое лицо старшей дочери – Джейн – подтвердило его ожидания и укрепило присущее ему суровое представление обо всем, что касается старшинства; поэтому в первый вечер он остановил свой выбор именно на ней. Однако на следующее утро в намерения пришлось внести некоторые изменения, потому что в течение пятнадцатиминутной беседы один на один с миссис Беннет перед завтраком – разговора, начавшегося с пасторского дома мистера Коллинза, а приведшего, естественно, к его откровенному признанию в намерениях выбрать его хозяйку из лонгбернских девушек, – оказалось, что миссис Беннет, несмотря на свои доброжелательные улыбки и поощрения по поводу этой затеи вообще, не желает, чтобы именно Джейн он выбрал на роль хозяйки в своем доме. Касательно младших дочерей она ничего не берется говорить, потому что об их симпатии ничего точно не знает, однако относительно старшей дочери считает своим долгом заявить, что вскоре состоится ее помолвка.
Поэтому у мистера Коллинза возникла необходимость поменять Джейн на Элизабет, что он достаточно быстро сделал при активном поощрении со стороны миссис Беннет. Элизабет, лишь немного уступая Джейн по возрасту и красоте, вполне естественно заняла место последней.
Такие намерения бывшего врага показались миссис Беннет неоценимым сокровищем, и у нее появилась надежда, что она вскоре сможет выдать замуж двух своих дочерей. Вот так и получилось, что человек, имя которого еще вчера наводило на нее ужас, стал для нее чуть ли не любимцем.
О намерении Лидии пойти пешком в Меритон не забыли: все сестры, кроме Мэри, согласились пойти вместе с ней. Сопровождать их должен был мистер Коллинз, причем по просьбе мистера Беннета, ибо тому уже хотелось как можно скорее от него избавиться и распоряжаться в своей библиотеке самому. Дело в том, что мистер Коллинз последовал за ним туда после завтрака и там и остался – вроде просматривая один из крупнейших фолиантов в собрании, а на самом деле почти непрерывно болтая о своем доме и саде в Гансфорде. Такое его поведение огорчило мистера Беннета чрезвычайно. Он всегда был убежден, что в своей библиотеке найдет и утешение, и отдых; как-то раз мистер Беннет сказал Элизабет, что готов встретить глупость и тщеславие в любой комнате дома, но знает, что в библиотеке всегда сможет их избежать. Поэтому он не медлил и радушно предложил мистеру Коллинзу сопровождать его дочерей во время их прогулки. Поскольку же мистеру Коллинзу всегда больше нравилось ходить, чем читать, то он с огромным удовольствием закрыл огромный фолиант и присоединился к девушкам.
Мистер Коллинз высокопарно говорил разные благоглупости, его кузины вежливо с ними соглашались – вот так и прошло время в пути, а вскоре они пришли в Меритон. И сразу же девушки перестали обращать на него внимание. Глаза забегали туда-сюда по улице, выискивая офицеров, и единственное, что могло оторвать их от этого занятия, был какой-то действительно очень привлекательный чепчик или невиданно хороший муслин в витрине магазина.
Но вскоре вниманием всех девушек завладел чрезвычайно благородный молодой человек, которого они никогда раньше не видели и который шагал через дорогу с каким-то офицером. Офицер оказался тем самым мистером Денни, о приезде которого из Лондона и пришла спросить Лидия; проходя мимо, он поклонился. Всех девушек поразил внешний вид незнакомца, всем им хотелось знать, кто он такой. Китти и Лидия, пытаясь об этом узнать, первыми пересекли улицу, как будто желая что-то приобрести в магазине напротив. Им повезло – как только они ступили на тротуар, эти два джентльмена повернули назад и таким образом оказались рядом с ними. Мистер Денни сразу же с ними поздоровался и попросил разрешения представить своего друга, мистера Викхема, который вместе с ним вернулся вчера из Лондона и о котором он имел удовольствие сообщить, что тот недавно получил офицерский чин в их армии. Лучше и быть не могло, потому что единственное, чего не хватало мистеру Викхему для неотразимой привлекательности, – это военного мундира. Его внешний вид был привлекательным до чрезвычайности: у него было очень красивое лицо с тонкими чертами, он был хорошо сложен и обладал удивительно приятными манерами. После знакомства мистер Викхем с радостью изъявил готовность к разговору – готовность и уместную, и ненавязчивую; поэтому вся компания так и стояла, любезно переговариваясь, когда всеобщее внимание привлек стук копыт: верхом на лошадях на улице появились Дарси и Бингли. Увидев среди компании знакомых девушек, эти два джентльмена подъехали непосредственно к ним и начали с выражения любезностей. Основным говорящим был Бингли, а основным объектом разговора – мисс Беннет. Он сказал, что как раз собирался в Лонгберн, чтобы спросить, как она себя чувствует. Подтвердив эти слова вежливым кивком головы, мистер Дарси уже начал было упорно избегать смотреть на Элизабет, как вдруг увидел незнакомца. Сама же Элизабет, от взора которой не ускользнуло изменение выражения их лиц, когда они увидели друг друга, была чрезвычайно поражена тем эффектом, который произвела эта встреча на каждого из них. Цвет их лиц изменился: одно покраснело, второе – побледнело. Прошло несколько мгновений – и мистер Викхем притронулся к шляпе, а мистер Дарси на приветствие едва соизволил ответить. Что бы все это значило? Догадаться было невозможно, как невозможно было и не желать об этом узнать.
