Виктория Холт - Избранницы короля
— Ваше величество, хоть я ее и не видел, но слыхал, что принцесса очень хороша собою.
— Все они хороши, пока им ищут мужа. Их хваленые прелести — непременная часть приданого.
— Ах да, сир! По поводу приданого. За этой принцессой — если, конечно, Ваше величество согласится взять ее в жены, — дают просто неслыханное приданое — полмиллиона золотом!
— Полмиллиона золотом?! — воскликнул король словно затем, чтобы ощутить на языке сладость этих слов. — Держу пари, что она косит на оба глаза, раз за нею дают полмиллиона!
— Да нет, с глазами у нее все в порядке. В приданое также входит марокканский порт Танжер и остров Бомбей — и это еще не все. Есть еще одно условие, к которому Ваше величество, я уверен, отнесется с должным вниманием: в случае вашего согласия королева-регентша обещает Англии беспошлинную торговлю с Ост-Индией и Бразилией. Только представьте, сир, что это будет означать для нашего купечества. Нашим мореплавателям откроются все сокровища мира...
Рука короля легла на его плечо.
— Сдается мне, вы хорошо потрудились в Португалии, Винчелси, — сказал король.
— Значит, Ваше величество, вы намерены предложить этот вопрос вниманию министров?
— Еще бы — полмиллиона золотом!.. Да в придачу все сокровища мира беспрепятственно потекут в Англию. Право, Винчелси, потомки еще долго будут благодарить меня за этот шаг. И его стоит сделать, даже если...
— Поверьте, сир, я слыхал о принцессе одно только хорошее. Говорят, что она в равной мере добродетельна и красива.
Король печально улыбнулся.
— Друг мой, в моей жизни уже было два чуда: первое — когда я избежал гибели после Вустера, и второе — когда при моем возвращении на престол не было пролито ни единой капли крови. Смею ли я надеяться на третье? Получить такое приданое, а с ним жену, добродетельную и... красивую!
— Боги благоволят к Вашему величеству. И возможно, в вашей жизни произойдет не три, а великое множество чудес.
— В вас говорит придворный, Винчелси. Впрочем, молитесь за меня! Молитесь, чтобы я обрел жену на благо Англии и на радость себе.
Несколько дней спустя королевские министры горячо обсуждали выгоды, проистекающие из брачного союза с Португалией.
Народ стекался на трибуны, чтобы получше рассмотреть небывалую процессию. Все смеялись, балагурили и радовались тому, что год назад им хватило разумения призвать короля обратно на престол.
Из окон свисали яркие гобелены, празднично переливалась парча с золотой и серебряной нитью. Триумфальные арки золотом горели на солнце; вовсю трезвонили колокола.
Сегодня, в день святого Джорджия, пышно разукрашенный баркас еще на рассвете перевез короля из Уайтхолла в Тауэр.
Торжественное шествие, в котором участвовали вся английская знать и церковные сановники, началось. Посередине кавалькады ехал сам король с непокрытой головой. Смуглый, темноволосый и величественно невозмутимый, он возвышался над всем своим окружением, а его жезл и меч торжественно несли перед ним до самого Вестминстерского аббатства.
То был день всеобщего ликования. Весь город толпился по пути следования процессии. Зрители расположились на речных суденышках и по обоим берегам реки; зрители заполонили весь Чипсайдский рынок и Павлову аллею; зрители ждали у ограды Вестминстер-холла: всем хотелось видеть, как после коронации король въедет в ворота, увенчанные разлагающимися головами убийц Карла Первого.
«Слава королю! Да здравствует король!» — кричали зрители.
Когда Карл уже ступил под своды огромного Банкетного зала, бывшего свидетелем трагедии его отца, и занял свое место во главе стола, в зал въехал конный рыцарь и швырнул на пол перчатку: он вызывал на бой всякого, кто осмелится утверждать, что Карл Стюарт Второй не есть законный король Англии.
Пока король, окруженный фаворитами и фаворитками, ужинал, под дворцовыми сводами звучала веселая музыка. После ужина Карл на своем золоченом баркасе отправился обратно в Уайтхолл.
Веселье на улицах, однако, на этом не кончилось. Фонтаны били вином; горящие по всему городу костры отбрасывали причудливые блики на лица горожан.
Мужчины и женщины, охмелевшие от вина и возбуждения, валились наземь прямо на улицах и, с трудом ворочая непослушными языками, бормотали про золотые дни; те, кто еще был способен передвигаться, наклонялись к живительной струе и пили, пили за здоровье короля Карла.
Сияние тысячи костров вспыхивало над городом, и из тысячи глоток несся к небу ликующий вопль: «За здравие Его величества!..»
Несколько недель спустя после торжественной коронации Карл собрал в палате общин свой новый парламент. Речь, с которой он к нему обратился, произвела благоприятное впечатление даже на тех, кто не относился к ярым сторонникам монархии.
— Почти всех вас я знаю по именам и в лицо, — начал он, — и не желал бы видеть на вашем месте никого другого.
Король уже принял решение. Стране нужны были деньги. Доходов решительно не хватало; чтобы погасить государственные счета, нужно было где-то раздобыть еще как минимум четыреста тысяч фунтов. Особенно удручало, что приходилось задерживать выплату жалованья морякам — а ведь их благополучие Карл считал залогом благополучия и безопасности нации. Для того чтобы хоть как-то вести дела, он вынужден был изворачиваться, занимая деньги у лондонских банкиров; банкиры же нещадно завышали проценты.
Словом, денежные вопросы — когда денег не было, а были одни только вопросы — наводили на короля тоску.
И потому он принял решение.
— Друзья часто напоминают мне о том, что пора связать себя узами брака, — продолжал он свою тронную речь перед парламентом. — Я и сам со времени моего возвращения в Англию думаю о том же. Однако я ни за что не согласился бы на союз, могущий вызвать неудовольствие моих подданных или другие осложнения; скорее бы умер старым холостяком — чего никто из вас, я уверен, мне не желает. Но сегодня я не только могу вам объявить, что женюсь, но и сказать, на ком я женюсь, если будет на то воля Господня... Моя избранница — дочь Португалии.
Министры уже знали о том, какие дары привезет с собою дочь Португалии, посему при этих словах короля весь зал поднялся на ноги и громогласно приветствовал решение монарха.
Новость встревожила Барбару. Король женится! Кто знает, какой женой окажется эта португалка!.. А что, если нравом она будет еще круче Барбары? Если захочет изгнать королевскую любовницу с насиженного места?
Нет, Барбаре решительно не нравился этот брак.
У нее немедленно нашлось немало сочувствующих. Ее влияние на людей было так велико, что стоило ей только намекнуть — тут же находились охотники подхватить любую, даже самую нелепую, сплетню.
