Александра Рипли - Из золотых полей
По мере того как он говорил, его голос становился все тише, и Чесс поняла, что сейчас он думает вслух, возможно, даже не осознавая, что она рядом и что они держат друг друга за руки. Ее пронзило разочарование. Ей хотелось быть частью его плана, его мечты.
Но ведь то, что у нее уже есть, далеко превосходит все, на что она когда-либо надеялась прежде. Она находится рядом с ним независимо от того, помнит он об этом или нет. И она уже сейчас стала важнейшей частью его планов. Ей принадлежит патент на машину. И это привязывает их друг к другу. Он не сможет осуществить свою мечту без нее.
— Это место должно быть недалеко от Дэнвилла, — пробормотал Нэйт. — Там конечный пункт железной дороги, по которой я буду отправлять сигареты, там и аукционы» и склады для табачного листа. Но нельзя ставить фабрику слишком близко. Я не хочу чтобы Блэкуэлс или Дьюк с сыновьями дышали мне в спину. Может быть, они тоже подумывают о производстве сигарет, а я еще не готов с ними драться. Драться я смогу, только когда встану на ноги…
Внезапно он повернулся к Чесс.
— У меня все получится, Чесс. На это уйдет какое-то время, но в конце концов все получится, как я хочу. Ты мне веришь?
— Я тебе верю, — ответила она.
Она понятия не имела, как он собирается осуществлять свой замысел, но знала, что он добьется успеха.
Нэйт усмехнулся.
— Я так полон планами на будущее, что чувствую себя как надутый воздушный шар, который распирает воздух. Я бы, пожалуй, лопнул, если б не рассказал какую-то их часть. Раньше мне некому было рассказывать. Наверное, у тебя на ухе уже преогромный синяк от всей моей болтовни.
— Мне нравится, когда ты говоришь. Пожалуйста, не останавливайся.
— Да я уже почти все сказал.
— Расскажи мне еще немного. Пожалуйста. Расскажи о своей семье. У тебя есть братья и сестры? Твоя мать жива или умерла, как твой отец?
Чесс хотелось спросить, понравится ли она его семье. Сама для себя она уже твердо решила, что родственники Нэйтена ей понравятся, какими бы они ни были.
Она почувствовала, как он пожал плечами.
— Насколько я знаю, мой отец не умер. Он просто ушел от нас лет десять назад, когда я достаточно подрос, чтобы взять заботу о семье на себя. Мать у меня жива и здорова. Она заправляет фермой и всеми живыми тварями, которые там обретаются, будь то человек или скотина. У меня есть дядя, Джошуа Ричардсон, все зовут его Джош — он, его жена и дети живут вместе с нами на ферме, в своем собственном отдельном доме.
— А сколько у них детей?
— Живых трое. Старший — Майка, ему тринадцать, он уже взрослый парень. Потом Сюзан, она моя любимица, ей сейчас почти десять. И еще Сэлли, младшенькая, ей осенью будет два.
— А как зовут их мать?
— Элва. Элва тебе точно понравится. Она самая мягкая и приятная женщина, которую когда-либо создавал Господь Бог. — Он на секунду замолчал и глубоко вздохнул. — А вот о ма этого не скажешь. К ней нелегко привыкнуть.
Чесс почувствовала, как на сердце ей легла тяжесть.
Нэйт заговорил быстро, но запинаясь на словах.
— Она хорошая женщина и добрая христианка. Она немного неуживчива, вот и все, и не любит перемен. Просто не обращай внимания, если она заговорит с тобой резко. Она не думает и половины того, что говорит.
«Все хуже и хуже, — подумала Чесс. — Надеюсь, хотя бы его тетя мне поможет. А может быть…»
— Нэйтен, а у тебя есть сестры?
— Только одна. Ее зовут Мэри, так же, как ма.
Чесс улыбнулась. Но улыбка ее была недолгой.
— Она вышла замуж за парня из графства Орендж, — продолжал Нэйт, — и они решили переселиться в Орегон. Через год мы получили весточку, что они добрались туда благополучно. Так что дома остался только я один. Мой старший брат Гидеон — разъездной проповедник.
— Разъездной проповедник? Что это такое?
— Это значит, что он все время ездит по району, который ему определили, и читает проповеди в тех городках, которые слишком малы, чтобы иметь постоянного пастора. Проповедник он что надо, его проповеди так пробирают, что прямо чувствуешь, как твои пятки лижет адское пламя. Сейчас он объезжает юго-западную часть Джорджии.
— А к какой церкви вы принадлежите?
— К методистской, к какой же еще. В Северной Каролине все жители методисты, во всяком случае в нашей части штата так оно и есть… — Нэйт осекся и слегка сжал ее руку. — В этом-то вся и загвоздка, Чесс. Ма — женщина очень набожная и Библию знает как свои пять пальцев. Но она вроде как считает, что только методисты — истинные христиане, а все прочие — язычники или паписты.
Чесс попыталась рассмеяться:
— Думаю, она сочтет меня паписткой.
Смех Нэйта прозвучал более естественно:
— Ну, это все-таки лучше, чем язычница. Я рад, что тебя это не смущает.
— Конечно же, нет. — «Слава Богу, что сейчас темно и он не видит моего лица». — Расскажи мне о Гидеоне. Он женат?
— Да.
Нэйт с усилием отогнал боль, вдруг стиснувшую его горло. Зачем, зачем она об этом спросила? Зачем заставила его думать о Лили, жене его брата, и о той заповеди, которую он ежеминутно нарушает, желая ее? Боже правый, он теперь женат на старухе, а Гидеон всякий раз, когда возвращается из своих поездок, ложится в постель с Лили. Его обожгла ненависть, на глазах выступили слезы. Он ненавидел и эту женщину, свою жену, и своего брата, и больше всех — самого себя за недостойную слабость.
— Да, — повторил он. — Гидеон женат на дочери проповедника. Вот такая у меня семья — кругом сплошная религия.
Чесс расслышала муку в его голосе и решила, что понимает ее причину. Должно быть, его мать отдает предпочтение старшему брату и всячески показывает это Нэйтену. Похоже, она ужасная женщина. «Ах, если бы мы могли остаться в Уэлдоне, — в смятении подумала Чесс, — и не ездить в это графство Элэмане, где бы оно ни находилось, если бы можно было никогда не встречаться с его матерью! Я бы любила его так, что он и думать бы забыл о своей бессердечной матери и никогда больше не был бы таким печальным».
Вдалеке, словно в насмешку, раздался свисток паровоза.
— Это поезд на Роли, — сказал Нэйт. Он был рад необходимости что-то делать, это поможет ему отвязаться от тяжелых мыслей. — Я возьму твой чемодан, а потом помогу тебе спрыгнуть.
По Главной улице, топая, бежали двое мужчин. На бегу они ссорились.
— Говорил я тебе, чтобы следил за временем! — кричали они друг на друга.
Когда паровоз, шипя и скрипя тормозами, остановился, газовые фонари на станции тут же ярко вспыхнули, двери вокзала открылись, и в билетной кассе появился кассир.
Вагон, в который вошли Нэйт и Чесс, был наполовину пуст. Пассажиры спали, растянувшись на смежных сиденьях. Газовые рожки горели тускло, и свету было мало. Несколько окон было поднято, чтобы впустить внутрь свежий ночной воздух.
