Элизабет Лоуэлл - Безрассудная любовь
Его плоть немедленно отреагировала на такие мысли, и это нашло неожиданный отклик у Зебры. Чувствуя какое-то воздействие, но будучи не в силах понять его источник, кобыла стала шарахаться из стороны в сторону, словно преследуемая пумой.
Жанна успокаивающе заговорила с лошадью, но ее голос лишь усиливал возбуждение Тая. Он изо всех сил сжал зубы, когда Жанна перегнулась через него, чтобы погладить Зебру по шее.
— Не могу понять, что с ней происходит, — негромко пожаловалась она. — Она ведет себя подобным образом, когда чует поблизости индейцев или хищников. Пум я в долине никогда не видела. Остается предположить, что Безумный Джек недостаточно хорошо замаскировал следы и навел на мое укрытие Каскабеля.
— Сомневаюсь, — процедил Тайрелл. — Старик мастерски заметал следы, еще когда меня и на свете не было. Скорее всего, Зебра просто нервничает из-за двойной тяжести.
Жанна снова попыталась успокоить мустанга.
К тому времени как они достигли расселины в скалах, окружающих долину, лошадь уже шла спокойно, девушка тоже расслабилась и не пыталась больше предотвратить неизбежные прикосновения к мужчине, сидящему перед ней, а вот ему приходилось так сильно стискивать зубы, что заболела челюсть. По его телу расходились волны чувственности. Жанна, казалось, касалась его во всех местах, кроме одного, того самого, что в наибольшей степени нуждалось в ее ласке.
Глава 11
Тай молча терпел сладкую пытку близости тела Жанны. Они ехали по руслу ручья до тех пор, пока он, постепенно мелея, не исчез полностью. Для непосвященного глаза узкая трещина в скале, служившая единственным выходом из долины, ничем не отличалась от сотен других, ей подобных ущелий, образовавшихся в теле огромного плато в результате водной эрозии. Именно эта неприметность расселины, трудно проходимой для мустангов, служила залогом того, что секретная долина Жанны до сих пор оставалась никем не обнаруженной.
Трещина в скале напоминала разверзнутую адову пасть, но Тайрелл радовался ее приближению, испытывая чувство огромного облегчения. До выхода из расселины оставалось еще около тридцати ярдов, но он больше не мог выносить прикосновения к себе девического тела и спрыгнул со спины Зебры на землю.
— Подожди здесь, — отрывисто приказал он. — Я проверю тропинку.
Он исчез прежде, чем Жанна смогла вымолвить хоть слово возражения.
Внутри ущелья было сумрачно, прохладно и сыро. Несколько неглубоких луж, оставшихся после недавнего дождя, отражали красные каменные стены, нависавшие над проходом в нешироком каньоне. Неба почти не было видно, оно превратилось в тонкую голубую ленточку, небрежно переброшенную от одной стенки до другой. В местах, где песчаник заменяла черная застывшая лава, было особенно мрачно и зловеще, словно сама ночь прилегла здесь отдохнуть, да так и застыла на веки вечные.
В пересохшем русле ручья, тянувшегося по дну ущелья, не было заметно никаких следов, ни человеческих, ни звериных, но Тая это ничуть не удивило. Он ожидал чего-то подобного. Дикие животные имеют инстинктивное отвращение к узким расселинам, которые могут оказаться ловушкой, из которой некуда бежать и негде спрятаться. Что его действительно изумило, так это полное отсутствие следов Безумного Джека, словно он пролетел здесь на крыльях. Тай подумал, что старый старатель и вовсе не проходил через эту расселину.
Проход был хорошо знаком Тайреллу. Живя в долине, он не раз приходил сюда, чтобы исследовать местность, с каждым разом чувствуя все большее уважение к Жанне, которая обнаружила и не побоялась использовать расселину, о существовании которой не подозревали даже индейцы.
Может быть, индейцы все же знали о секретной долине, но избегали ее как место обитания духов — людей, которые были раньше. Когда на ущелье опускаются сумерки, несложно вообразить зловещие души умерших, притаившиеся в засаде и поджидающие беспечного путника, ступившего в эту разверзнутую черную каменную пасть.
Самое узкое место расселины находилось на расстоянии примерно трети пути до выхода из нее. Стены здесь были из плотного мелкозернистого темного камня с длинными продольными трещинами. Вода отполировала камень до гладкой, сияющей массы, поскользнуться на которой можно было ничуть не хуже, чем на льду. В отличие от Безумного Джека Жанне никогда не удавалось пройти этот отрезок пути, не оставляя следов, поэтому она всегда пользовалась проходом либо перед дождем, либо сразу после, чтобы быть уверенной, что ее следы смоет потоками воды.
Тай восхищался мужеством Жанны. Немногие знакомые ему люди отважились бы войти в расселину в скале, когда над головой нависают низкие свинцовые тучи, и уж совсем единицы обладали даром правильно истолковать знаки природы, чтобы предсказать, когда разразится буря. Тайрелл задавался вопросом: сколько же раз девушке приходилось выжидать, глядя на падающие с неба потоки воды и высчитывая наиболее благоприятное время для прохождения ущелья, чтобы не утонуть в этой каменной западне?
Он осторожно осмотрел неровные стены, покрытые слоем ила на высоте двадцати-тридцати футов выше его головы. При мысли, какому риску подвергала себя Жанна, везя его, раненного и бесчувственного, в свою тайную долину, все его тело покрылось испариной. Он вспомнил темно-синие тучи, проливной дождь и… больше ничего. Строго говоря, Жанна рисковала своей жизнью ради него много раз, начиная с того самого момента, как она стала прокладывать ложный след, чтобы отвлечь внимание Каскабеля. Если мятежники когда-нибудь узнают, кто помог их жертве сбежать, дни девушки сочтены.
Тай пробирался по постепенно расширяющемуся проходу. Он то и дело поскальзывался на дне ущелья, но тем не менее быстро продвигался вперед, почти не оставляя следов. Как и раньше, он не заметил никаких свидетельств пребывания здесь кого-либо. Впереди забрезжил свет, знаменуя собой выход из ущелья. Тайрелл, стараясь держаться в тени, осторожно выглянул из-за каменистого наноса, намытого сюда водой с края плато и образующего естественный скос, за которым открывалась равнина.
Несколько минут Тай неподвижно осматривал местность, стараясь заметить любое малейшее движение. Все, что ему удалось увидеть, — это рваные тени облаков, быстро проносящиеся мимо. Нигде не было заметно пролетающей птицы, не раздавалось хриплого тревожного карканья ворона, предупреждающего о приближении врага. Не видно было ни лошади, ни человека, тенью крадущегося по плато. Если здесь и был кто-то живой, то в искусстве маскировки он еще более искусен, чем Тай.
Через десять минут Тай вернулся к Жанне, которая терпеливо ожидала его на том самом месте, где он оставил ее, так как она отлично понимала всю важность сохранения в тайне самого факта существования прохода в долину.
