Конни Брокуэй - Обещай мне рай
Внезапно ему захотелось отпугнуть Кэт от ее замыслов. Заставить ее почувствовать, насколько отвратительна и опасна такая игра на самом деле. Позволить ей убедиться в этом на собственном опыте. Предупредить, чего на самом деле хочет добиться от нее повеса.
Томас устремил внимательный взгляд на ее лицо, чтобы запомнить эти милые черты, каждый взмах ресниц, нежный овал щеки, легкую дрожь нижней губы. Его взгляд медленно скользнул по ее шее и остановился на пышной груди, которая быстро вздымалась и опускалась под его страстным взглядом. Он не скрывал, что в нем выражено желание, и Кэт затрепетала, увидев выражение его лица. Но в следующий момент огонь вдруг угас. Томас небрежно улыбнулся.
— Я тебя утомил, дорогая!
— О нет, — тихо сказала Кэт, положив руку на его широкую грудь. При этом она ощутила сквозь ткань твердость его мускулов и исходящий от него жар. — Продолжай, прошу тебя.
Томас взглянул на ее длинные тонкие пальцы, и ему захотелось разорвать свою рубашку, чтобы почувствовать их прикосновение на своей коже. Вместо этого он протянул руку и толкнул дверь в ее номер.
— На сегодня хватит, — сказал он, чувствуя, что если бы вдруг оказался свидетелем, что какой-то мужчина смотрит на Кэт так, как только что смотрел он, то непременно покалечил бы его.
Томас склонил голову и не отрывал глаз от пола, пока не заметил, как скрылся край шелкового платья и не услышал щелчок закрывшейся двери.
Глава 8
Томас ждал Кэт в роскошном вестибюле отеля «Олд шип». Люстры из хрусталя, свисавшие над дорогими коврами, освещали многоцветными огнями помещение, в котором царило спокойствие. Только несколько постояльцев поднимались наверх или спускались вниз. Большинство же гостей, веселившихся до рассвета, предпочло оставаться в постели как можно дольше. Несколько джентльменов, расположившихся здесь на мягких кожаных диванах, выглядели чрезвычайно усталыми.
Восемь лет назад Томас тоже являлся одним из представителей бомонда. Он готов был отвечать на все любовные вызовы, не считаясь с нормами морали и этики. Утомленный светской жизнью, тщательно спланированными обольщениями, ложью и погоней за все новыми удовольствиями, он сделал довольно длительную паузу в своей «карьере» бонвивана, чтобы задуматься и понять, что он находится в числе уже вышедших в тираж повес.
Он представлял собой превосходный материал для лорда Стюарта и его агентов, признал Томас с кривой улыбкой, и особенно для полковника Генри Сьюарда. Они наладили контакт с ним косвенным образом: некий приятель как бы случайно упомянул, что безупречный французский язык Томаса можно было бы использовать гораздо лучше, чем для нашептывания заманчивых предложений в женские ушки. Сьюард был прав, черт его подери. Проникновение в парижский полусвет и соблазнение любовниц военных советников казалось таким увлекательным делом! Однако с годами его роль существенно изменилась. Политическое чутье обострилось, возможности по сбору информации расширились и углубились вплоть до деликатных вопросов, касающихся внешней политики Франции. Томас стал ценным агентом. Он понял, что его информация была не просто полезной, но жизненно важной.
В течение последнего года, когда Томас являлся доверенным лицом сэра Стюарта, его редко использовали в качестве простого курьера. Его таланты были весьма значительны, чтобы растрачивать их на элементарные дела. Он был способен на большее. Изголодавшуюся по ласке женщину, чей муж поглощен государственными делами, трудно было заставить выдать нужную информацию иначе, чем «убедительными доводами».
А такая особа, как Дафна Бернар, была согласна исключительно на бартерный обмен своих сведений.
Что он мог ответить Сьюарду? Что больше не желает выполнять такие задания? Глупо. Томас хорошо понимал, что сведения, которыми делилась Дафна, часто способствовали спасению многих жизней. Однако сознание этого ни в коей мере не преуменьшало его ненависть к самому себе.
Он думал, что сможет смириться с этим; в прошлом старался отделить себя от роли любовника и даже в постели с красоткой оставался как бы бесстрастным актером.
Но теперь появилась Кэт со своими наивными планами, со своей своеобразной логикой, со своей нелепой, но рациональной просьбой. Томас восхищался ее разумной аргументацией. Он не видел причины, почему намерения девушки не должны осуществиться в обществе, где многие браки заключались по расчету.
Томас устремил свой взгляд на испещренный лучами солнца морской пейзаж. Он будет помогать ей без всякого личного интереса. И не станет поддаваться ее очарованию. Однако все-таки помнил каждую черточку ее лица, ясно представлял шелковистость ее кожи, чувствовал ритм ее дыхания. Все это отчетливо запечатлелось в его сознании. Однако Томас понятия не имел, что делать со своим столь внезапно возникшим чувством.
Связанный обязательствами, которыми не мог манипулировать, и желаниями, которые не мог игнорировать, он вынужден был продолжать игру. Он учил ее тому, чего Кэт хотела, и ревностно хранил в памяти те моменты, когда они проводили время вместе, помнил все их беседы, ее смех, хотел узнать ее ближе. И не знал, что делать дальше. Кэт в панике убежит от него, как только заподозрит, что пожилой селянин, к которому она обратилась с просьбой обучить ее искусству соблазнения, вдруг сам влюбился в нее.
Томас закрыл глаза и тут же обнаружил, что образ девушки снова предстал перед ним.
И продолжал сидеть так, когда через четверть часа появилась Кэт. Она подошла к нему, придерживая рукой подол длинного платья для верховой езды. Томас, как обычно, был одет просто: в рубашку из плотной ткани с завязанным у ворота шарфом, широкие брюки были заправлены в кожаные сапоги. Он открыл глаза и пристально смотрел на нее некоторое время, прежде чем окончательно отошел от своих грез, затем усмехнулся.
— Ты выглядишь как настоящая покорительница сердец, моя дорогая, — сказал он.
— Насколько я понимаю, это утверждение нельзя считать достоверным в полной мере. Мы только в начале пути.
— Действительно. Если бы все было как мы хотим, ты уже достигла бы наивысшего положения в обществе.
— Вы очень любезны, сэр, — ответила Кэт. — И я уверена, что мои способности в качестве наездницы также достойны вашей высокой оценки.
Томас подал ей руку и проводил к выходу из отеля, где, как он договорился, им подали двух лошадей.
Кэт обрадовалась, увидев их, она была прекрасной наездницей и сразу поняла достоинства скакунов. Один из них был большим черным мерином с мощной грудью. Другой — серым в яблоках жеребцом, который нетерпеливо грациозно пританцовывал, удерживаемый за повод помощником конюха. Паренек улыбнулся Кэт.
