Гэлен Фоули - Мой пылкий лорд
Протеже Люсьена, которых он ласково называл Север, Юг, Восток и Запад, и, разумеется, Толберт, играли именно эту роль. Им было примерно по двадцать пять лет, все из хороших семей. Молодые люди смешивались с толпой гостей не только чтобы следить за закрепленными за ними четвертями круга, на которые был разделен Грот, но также чтобы играть роль неугомонных, темпераментных повес, которых искал какой-нибудь умный агент, строящий очередные заговоры.
Эти молодые люди стали отличными помощниками Люсьену, и поскольку никакого официального курса для королевских агентов не существовало, он задумал после войны обучить их всему, что знал сам, как и его отец, маркиз, учил его. Они были молоды и все еще в достаточной степени идеалисты, поэтому не испугались, когда Люсьен предупредил их, чтобы они не рассчитывали даже на благодарность за свои труды. Они занимались этой работой ради приключений и ради того, чтобы, ходя по лезвию ножа, ощущать трепет жизни. Когда собрание закончилось и небогатый набор ценных сведений был выложен, молодые женщины и мужчины начали посматривать друг на друга, думая уже об отдыхе, поскольку свое дело они сделали.
— Есть еще кое-что, — сказал Марк Скип-тон, отвечающий за западный сектор.
Люсьен подавил зевок.
— Да?
— Я подслушал одного из агентов царя — как бишь его имя?
— Леонидович?
— Да, верно. Я слышал, как он говорил одному из австрийцев, что Клод Барду жив и работает на американцев.
Люсьен уставился на него, чувствуя, как холодеет кровь. Лицо его стало пепельным, и вполне вероятно, что сердце у него на мгновение перестало биться.
— Жив? — с трудом проговорил он, стараясь, чтобы голос его звучал небрежно. — Как же это может быть?
— Леонидович сказал, что он не знает, есть ли у этих слухов какое-либо основание, — ответил Марк, лениво пожав плечами, — но говорят, что Барду сам запалил огонь в Париже. Инсценировал свою смерть, а потом бежал в Америку.
О Боже! Эта новость потрясла Люсьена. Сразу же перед его мысленным взором возникло лицо видавшего виды ирландца Патрика Келли. Он быстро опустил глаза и отвернулся, чтобы скрыть свое смятение.
Проклятие! Он ведь слышал, что Барду мертв — не пережил падение Наполеона. Когда Люсьен узнал о том пожаре в Париже, он отметил кончину этого чудовища, выпив своего лучшего портвейна. Единственное, о чем он жалел тогда, что не он сам убил Барду.
За спиной у него Стюарт Кайл, ответственный за восточный сектор, тихонько свистнул.
— Барду — личность легендарная! Если он стал наемником и предложил свои услуги американцам… — Молодой человек многозначительно передернул плечами.
— Помните рассказ о том семействе купца, которое он уничтожил в Вестфалии, заподозрив, что купец тайно работал против короля Джерома? — мрачно добавил Марк. — Это просто проклятое отродье дьявола.
— Хватит! — резко приказал Толберт. — Здесь дамы.
Марк и Кайл торопливо пробормотали извинения смущенным девушкам, но Люсьен не обратил на это никакого внимания. В горле у него застрял комок, и холодный пот выступил на теле. Он вытер влажные ладони о панталоны и беспокойно заходил взад-вперед, стараясь собраться с мыслями.
Клод Барду, французский агент, известный под кличкой Тритон, был шпионом высшей категории и главным человеком Фуше, его тайным оружием. Между ним и Люсьеном произошел некий инцидент, о котором молодые люди, находившиеся в комнате, ничего не знали.
Кровавая история!
Люсьен никогда не рассказывал ни Деймиену, ни Кэслри, вообще ни одной живой душе о том, как его схватили и подвергли пыткам вражеские агенты полтора года назад, весной 1813 года. При побеге он убил всех людей Барду; теперь только два человека из живущих на земле знают о чудовищном испытании, через которое он прошел, — сам Барду, истязавший его, и Люсьен, вынесший все мучения.
Позднее он узнал, что Барду выполнил приказания Фуше не оставлять видимых следов пыток на его теле, однако этому животному удалось запечатлеть боль в глубинах его сознания. Люсьен считал, что он похоронил воспоминания, узнав о смерти Барду, но все мгновенно воскресло, кошмар вновь погрузил его в то дикое состояние, в котором он прожил последние дни перед побегом, точно загнанный зверь. Ненависть растекалась по жилам, как едкая кислота, как яд. «Ей-богу, Патрик, — мрачно думал Люсьен, — если этот французишка, этот ублюдок действительно жив, я отомщу за вас». Нет ничего неправдоподобного в том, что теперь Барду работает на американцев, размышлял Люсьен, потирая затылок и расхаживая по комнате в тревожном возбуждении. На побережье бывших колоний война бушевала с 1812 года. Дипломаты обеих сторон начали обсуждать эту проблему почти два года назад в голландском городе Генте, но достигли немногого. Сражения продолжались, равно как и блокада. Тем временем падение Наполеона оставило французских шпионов вроде Барду без работы, они не могли вернуться во Францию, где восстановленные на троне Бурбоны смотрели на них как на предателей, нежелательных лиц во всей победоносной союзной Европе.
Америка была, пожалуй, единственным местом, где разбросанные по свету шпионы Наполеона могли найти убежище, для настоящих же фанатиков вроде Барду это было место, куда они могли уехать, если жаждали бороться против британцев. Осажденная администрация президента Медисона, находящаяся в Вашингтоне — или в том, что осталось от новой американской столицы после того, как британские оккупационные войска сожгли ее почти дотла два месяца назад, — разумеется, с радостью встретит людей, подобных Барду.
Люсьен с мрачным видом повернулся к своим помощникам — когда он начал раздавать приказания, голос его походил на тихое рычание.
— Сначала мы должны удостовериться в этом. Кайл, ступайте в гостевой флигель и приведите ко мне Ролло Грина. Если среди американцев ходят какие-то слухи, он узнает, в чем дело. За деньги он все скажет.
— Ролло Грина уже нет — он уехал несколько часов назад. Я посмотрел в списке отъезжающих, — сообщил Роберт Дженкинз, ответственный за южный сектор.
Люсьен выругался. Умные агенты — точно осторожные уличные кошки, которых приходится выманивать оттуда, где они прячутся. Если они не хотят, чтобы их обнаружили, они могут растаять как дым. Это особенно относится к двойным агентам вроде Ролло Грина, которые живут, постоянно опасаясь мести со стороны тех, кого они продали.
— Хотите, мы попытаемся его догнать? Я думаю, он поехал по дороге на Бат, направляясь обратно в Лондон, — предложил Марк.
Люсьен долго обдумывал это предложение. — Давайте. Толберт, вы останетесь, и мы вместе допросим Леонидовича. А вы четверо поезжайте верхом, но если не найдете Ролло к тому времени, когда доберетесь до дороги в Уэльс, возвращайтесь в Ревелл-Корт. Это может быть уловкой.
