Джоан Вулф - Риск
На его полном розовощеком лице не было заметно морщин, что казалось странным для человека его возраста. Он сказал:
— Я бы предпочел иметь эти бумаги у себя, мисс Ньюбери. Я не могу положиться на ваше слово.
— Уверяю вас, мистер Эшертон, мне можно доверять, — оскорбленно заметила я.
— Не спорю, но согласитесь, что опыт общения с вашим батюшкой оставил у меня не самые приятные воспоминания, — мрачно возразил мистер Эшертон. — Отныне я не склонен доверять никому, кто носит фамилию Ньюбери.
Я в бешенстве уставилась на него:
— Мне не нужны ваши деньги, мистер Эшертон! Ну как вы не понимаете?
— А, вот вы где, мисс Ньюбери, — раздался позади нас голос лорда Уинтердейла. — Я бы хотел пригласить вас на следующий танец.
Я посмотрела на него с нескрываемым облегчением. Во-первых, мы до сих пор еще ни разу с ним не танцевали, что, признаться, нарушало мои планы покорить всех известных мне джентльменов. Во-вторых, я с радостью согласилась бы на что угодно, только бы избавиться от мистера Эшертона с его скрипучим корсетом.
— С удовольствием принимаю ваше приглашение, милорд, — промолвила я.
Лорд Уинтердейл постоял с нами еще несколько минут, пока не кончился вальс, а потом мы с ним смогли наконец покинуть мистера Эшертона и вышли на сверкающий танцевальный паркет.
— Вы чем-то расстроены, мисс Ньюбери, — сказал лорд Уинтердейл, стоя напротив меня в шеренге танцоров. — Что-нибудь случилось?
— Нет, — коротко ответила я.
Он прищурился, размышляя, потом спросил:
— А этот Эшертон, случайно, не из тех, кого шантажировал ваш достойный батюшка?
Я бросила на него подозрительный взгляд.
— А почему вы так решили?
— У него репутация завзятого игрока, и он не богат, — ответил лорд Уинтердейл. — И я рассудил, что для такого человека соблазн жульничать в карты слишком велик.
Прежде чем я успела ответить, зазвучал оркестр, и лорд Уинтердейл взял меня за руку. Пожатие его пальцев было легким, небрежным, но я снова, как и в тот раз, когда он прикоснулся к моим волосам, ощутила странное волнение.
«Что со мной творится?» — раздраженно подумала я. Мне с ним не тягаться — я наблюдала его за обедом в действии. Он может дурачить кого угодно, но я-то видела, что скрывалось за представлением, которое он устроил. Он использовал свое обаяние и магнетизм так, как другой бы использовал опасное оружие.
Мне искренне жаль ту женщину, которая его полюбит. Фигуры танца вновь свели нас вместе. Он посмотрел на меня, нахмурясь.
— Мы не можем сейчас выйти на террасу — нас заметят, тут слишком много народу. Но нам необходимо поговорить. Вы в состоянии будете встать завтра рано утром и отправиться со мной верхом в парк?
— Ну конечно, — с готовностью ответила я.
— Отлично. Будьте у конюшен в семь утра, — сказал он.
Я искоса взглянула на него. Брови его были нахмурены, рот плотно, сжат.
Интересно, что его так встревожило?
— Хорошо, — сказала я. — Увидимся в семь.
Глава 7
Я легла в постель в три часа утра и не успела, как мне показалось, закрыть глаза, как Бетти разбудила меня в половине седьмого. Я выползла из постели, надела свою старую амазонку и направилась к конюшням, позевывая на ходу.
Лорд Уинтердейл уже ждал меня — выглядел он до отвращения бодрым и подтянутым. На нем был красновато-коричневый сюртук для верховой езды и кожаные коричневые панталоны — такой костюм больше подходил для деревни, чем для фешенебельного Лондона. Като уже вывели из стойла, и мы с моим так называемым опекуном выехали на улицу, которая оказалась на удивление многолюдной в этот ранний час.
Тележки, груженные фруктами и овощами, тяжело громыхали по мостовой, направляясь на рынок в Ковент-Гарден; торговцы рыбой тащили дары моря, которые они выловили у причалов, в рыбные лавки; свежие мясные туши только что забитой скотины лежали в плетеных корзинах на повозках — их везли в мясные лавки. Тысячи лондонских обитателей надо было чем-то кормить, и в этот час провизия стекалась в Лондон из пригородов.
Изабелла вела себя гораздо беспокойнее, чем в прошлый наш выезд — вздрагивала, когда тележка молочника грохотала позади нее, и гарцевала от нетерпения, если груженная фуражом повозка преграждала путь.
— Она ведет себя почти примерно, — сообщил мне лорд Уинтердейл. — Когда я впервые выехал на ней в город, она чуть не сбросила меня под колеса. А теперь всего лишь танцует на месте.
— А вы каждый день выводите ее в парк? — спросила я.
— Да. Ей необходимо движение, а днем, часов с пяти, на этом великосветском параде ей негде разгуляться. А до пяти часов в парке много детей — я не могу пускать ее галопом. Поэтому мы с ней гуляем утром — парк в этот час пуст.
— Но почему бы вам не оставить ее за городом, где она будет чувствовать себя привольно? — полюбопытствовала я.
Его ответ удивил меня.
— Потому что я бы по ней сильно скучал, да и она, думаю, тоже. Мы с ней ездим уже четыре года и привыкли друг к другу. Я бы не хотел, чтобы у меня была другая лошадь.
Впервые я слышала от него такие слова — впервые он говорил о своей привязанности к другому существу.
Мы въехали в парк со стороны Оксфорд-стрит, и пейзаж вокруг нас мгновенно преобразился. Под раскидистыми деревьями с набухающими почками мирно паслись олени — город исчез, как по мановению волшебной палочки. Так, наверное, исчезла в волнах легендарная Атлантида. Легкий утренний туман рассеивал солнечные лучи, и воздух казался жемчужным.
— Перейдем в галоп? — предложил лорд Уинтердейл.
— Ну конечно, — с готовностью откликнулась я, и наши лошади понеслись вскачь по тропинке, наслаждаясь свободой и простором после тесных лондонских улиц. Изабелла вырвалась вперед, но Като не отставал, удивляя меня своей резвой живостью, — он был в отличной форме.
Мы проскакали галопом вокруг озера, повернули рысью, огибая Серпантин, и возвратились по другой стороне, пустив лошадей неторопливым шагом. Прогулка взбодрила меня — я окончательно очнулась ото сна и чувствовала себя свежей и полной сил, несмотря на то что спала всего четыре часа.
Мы отпустили поводья, и наши лошади побрели рядом. Поскольку лорд Уинтердейл молчал, я, не в силах дольше сдерживаться и сгорая от любопытства, обратилась к нему первая:
— О чем вы хотели поговорить со мной, милорд?
Он похлопал Изабеллу по черному лоснящемуся боку и, обернувшись ко мне, спросил:
— Сколько всего человек пострадали от вашего батюшки-шантажиста?
Я было хотела ответить, что это не его дело, но, встретившись с ним взглядом, внезапно изменила свое решение.
