Барбара Картленд - Скучающий жених
Это было состязание в остроумии, которое он с удовольствием бы устроил с любой из своих замужних приятельниц, с которыми он так мастерски флиртовал. Он никогда не ожидал, что подобный поединок может происходить у него с восемнадцатилетней девушкой, которой он был вынужден сделать предложение.
У маркиза было такое чувство, что он неожиданно оказался в лабиринте, плана которого у него не было и откуда ему, возможно, будет непросто выбраться!
Эти мысли вызвали у маркиза усмешку. Неужели он в его возрасте и при его опыте не сможет заставить столь юную девчонку вести себя так, как он пожелает?! Это же просто нелепо!
Но, засыпая, он продолжал думать о Лукреции. Ночью он часто просыпался, ворочался в кровати – мысли о ней, ее образ не давали ему уснуть. Маркиз разбудил камердинера раньше обычного и приказал вывести из конюшни жеребца.
Утро было прекрасное. С момента угрозы вторжения Наполеона не было таких тихих и солнечных весенних дней.
Казалось, что сама природа противилась Наполеону, все прошлое лето томившемуся в бесплодном ожидании того момента, когда нужные ветры и приливы дадут ему возможность вывести плоскодонные суда из французских портов.
Однако, поскольку утро еще только наступило, ветерок был довольно прохладный, хотя и маркизу он показался бодрящим.
Его жеребец был в отличной форме, и он с наслаждением натягивал поводья, заставляя сильное животное подниматься на дыбы. Потом, ослабив поводья, маркиз поскакал галопом через парк и свернул к Миле.
Милей называли длинную прямую полосу луга, на которой его отец всегда тренировал своих лошадей. Но поскольку она граничила с землями, проданными сэру Джошуа, маркиз намеренно избегал этого места с тех пор, как унаследовал Мерлинкур.
Он свернул на поросшую травой Милю, испытывая несказанное удовольствие, происходившее от осознания того, что деревянная ограда, воздвигнутая сэром Джошуа для обозначения границы его территории, вскоре будет снесена.
Мерлинкур мог вернуться к своим изначальным границам, и тот факт, что однажды имение подверглось вторжению посторонних, вскоре можно будет забыть.
Погруженный в свои мысли, маркиз поехал медленно.
Вдруг он услышал у себя за спиной стук копыт скакавшей галопом лошади и, обернувшись, увидел, как мимо него молнией пронеслась всадница. Маркиз узнал ее!
Он успел заметить смеющиеся глаза и изгиб алых губ. А Лукреция уже была далеко впереди. Маркиз, охваченный азартом, устремился в погоню.
Пытаясь настичь девушку, он с изумлением отметил, что Лукреция скакала на удивление хорошо, к тому же ее лошадь была равной по всем статьям его жеребцу, а возможно, и превосходила его.
Маркиз был известен как великолепный наездник, и его жеребец со всей прытью молодого скакуна готов был догонять все, что могло скакать на четырех ногах.
Однако, мчась галопом по Миле, маркиз понял, что ему будет непросто догнать Лукрецию.
Изумрудного цвета бархатная амазонка обтягивала ее тонкую талию, а газовая вуаль, выбивавшаяся из-под шляпки, развевалась у нее за спиной, будто флаг, поднятый, чтобы бросить вызов.
Маркиз не мог ее догнать, как ни пришпоривал своего жеребца.
Ему удалось почти поравняться с ней, но увидев, что показался конец Мили, он осадил жеребца.
Он ожидал, что Лукреция сделает то же самое, но она неожиданно резко свернула вправо, направила лошадь к деревянной пограничной ограде, перескочила через нее и скрылась между деревьями.
Однако в последний момент она оглянулась, и маркиз заметил улыбку на ее губах.
Алексис остановил жеребца и, оставаясь в седле, смотрел на изгородь. У него возникло было желание последовать за Лукрецией, но потом он подумал, что теперь она, пожалуй, была уже на полпути к Дауэр-хаусу.
– Проклятье! – воскликнул он. – Она совершенно непредсказуема!
Эти слова ему не раз пришлось повторять в последующие несколько недель.
Поначалу маркиз не принял всерьез заявление Лукреции о том, что она не намерена встречаться с ним до бракосочетания.
Он понимал, что у невесты может быть множество забот перед свадьбой, к тому же, как она сказала, ей хотелось попрощаться со своими друзьями.
Маркиз был человеком искушенным и сразу понял, что его юная невеста хотела показать ему, что у нее есть поклонники и воздыхатели. Он нисколько не сомневался, что она лишь стремилась возбудить в нем любопытство.
Но после того, как он несколько раз приезжал с визитом в особняк сэра Джошуа на Керзон-стрит и ему всякий раз говорили, что мисс Лукреции нет дома, маркиз готов был поверить, что она и вправду не намеревалась встречаться с ним до тех пор, пока не наденет на палец обручальное кольцо.
Маркиза нельзя было назвать человеком самоуверенным, но тем не менее он, конечно, отдавал себе отчет в том, что пользуется успехом у женщин. Ни для кого не было секретом, в том числе и для него самого, что знакомства с ним искали многие.
Многие значительные особы хотели видеть его своим гостем, а женщины, на которых он бросал заинтересованный, пусть и мимолетный, взгляд, мечтали заполучить его в любовники, что отнюдь не входило в планы маркиза.
Но эта девица, с которой он помолвлен, эта девчонка, еще не блиставшая в обществе, определенно избегала его!
В один из дней маркиз получил письмо от сэра Джошуа, который спрашивал, желает ли он осмотреть свадебные подарки, прежде чем их отошлют в Карлтон-хаус, где они будут выставлены для обозрения на время свадебного приема.
Нимало не сомневаясь, что увидит там Лукрецию, маркиз отправился в Керзон-хаус. Он был ослеплен блеском серебряных украшений, очарован игрой драгоценных камней, а вот некоторые подарки позабавили его показной роскошью. Но, к своему глубокому разочарованию, он узнал, что и на этот раз Лукреции не было!
– Я надеялся, что ваша дочь окажет мне честь и я смогу увидеть ее сегодня, – сказал маркиз сэру Джошуа.
Тон его был холоден, чего не мог не почувствовать его собеседник.
– Она просила ее извинить, и я уверен, что вы понимаете, маркиз, сколько у нее дел перед свадьбой! – ответил сэр Джошуа.
– Как видно, я напрасно надеялся, что ваша дочь выразит желание познакомиться с некоторыми из моих друзей, – сказал маркиз. – Герцогиня Ричмондская пригласила сегодня нас обоих на обед, но, насколько я понимаю, Лукреция отказалась от этого приглашения.
– Прошу вашу светлость извинить мою дочь, – ответил сэр Джошуа. – Уверен, что у нее были веские основания для того, чтобы отклонить столь любезное приглашение.
– Надеюсь, так и было, – сухо заметил маркиз.
