Джудит МакУильямс - Больше, чем страсть
Единственное, что она могла констатировать хоть сколько-то определенно, — это то, что, как бы ни были ей приятны поцелуи Филиппа, само по себе это очень плохо. Это усложняет и без того запутанную ситуацию, в которой она оказалась и по сравнению с которой гордиев узел выглядит чем-то вроде детской головоломки.
Она должна найти какой-то способ не реагировать на Филиппа. Но как? Она нервно закусила губу. Как можно контролировать то, чему даже не находишь объяснения? Не понятно. Ясно только, что сделать это необходимо. Потому что в противном случае… Дрожь охватила ее при мысли, что может случиться, если она позволит ему и дальше ласкать себя всякий раз, как его охватит желание.
Ее размышления прервали каминные часы, пробившие четверть. Маргарет вскочила, внезапно вспомнив, что Филипп велел ей поторопиться, бросилась к гардеробу, вытащила оттуда наугад одно из своих новых платьев и натянула его, застегнув пуговицы непослушными пальцами. Ни за что не хотела бы она чтобы Филипп снова появился в ее комнате — узнать, почему она опаздывает.
Схватив расческу, она с трудом расчесала спутанные локоны и вдруг остановилась, вспомнив, что Филипп вышел от нее через дверь, ведущую в коридор. А ведь вошел он иначе…
Нетерпеливо откинув раздражающие ее завитки, на которых настоял парижский парикмахер, она тихонько подошла к двери в которую вошел Филипп. Прижав к ней ухо, Маргарет прислушалась, но ничего не услышала. Она осторожно нажала на серебряную ручку и медленно приоткрыла дверь. Заглянув в щелку, она увидела просторную гостиную. Там никого не было, и, расхрабрившись, Маргарет открыла дверь и оглядела комнату. Она была убрана в тех же давящих тонах — темно-бордовом и темно-коричневом, как и ее спальня.
Означает ли это, что гостиная примыкает к ее спальне? Или… Внутри у нее все сжалось. Неужели эта гостиная предназначена и для графа, и для графини? Неужели дверь, которую она заметила с противоположной стороны, ведет в спальню Филиппа?
Маргарет поспешно закрыла дверь. Она вовсе не намерена открывать ту дверь и проверять, так ли это. Более того, будь у нее такая возможность, она заколотила бы ее навечно.
Маленькие часы из золоченой бронзы, стоящие на мраморном камине, внезапно зазвонили, и Маргарет встрепенулась. Как ни ужасала ее мысль, что ей придется увидеть Филиппа теперь, когда память о его прикосновениях так свежа, выбирать не приходилось. Филипп сказал «пятнадцать минут», и хотя вряд ли он ожидал от нее точности, рисковать не следует. Ни к чему навлекать на себя новые неприятности. У нее и без того их достаточно.
Сунув за манжету батистовый носовой платочек, она поспешно вышла из комнаты.
На верхней площадке широкой парадной лестницы Маргарет остановилась и посмотрела вниз. Она позволила себе на одно мгновение просто насладиться красотой резных панелей и блеском отполированного мрамора, оттягивая момент, когда ей придется встретиться с Филиппом.
— Что вы делаете? — требовательно спросил позади нее детский голосок.
Маргарет вздрогнула, а потом нахмурилась. Будет просто чудом, если после пребывания в семействе Морсби она не заработает неизлечимое нервное расстройство.
— Я восхищаюсь холлом, — ответила Маргарет, игнорируя презрительное выражение на личике Аннабел.
— Он вам не принадлежит. Он принадлежит моему папе.
— Верно, но это еще не значит, что другие не могут восхищаться его собственностью. Аннабел сверкнула на нее глазами.
— Бабушка говорит, что вам нужны только его деньги. Я Она говорит, что вы просто-напросто интриганка, котораяд заманила его и заставила жениться!
«Бабушка явно говорит лишнее», — подумала Маргарет, но ее мгновенное раздражение сразу же исчезло, потому что она увидела, как несчастно это голубоглазое личико. Ей хотелось прогнать это несчастное выражение с лица ребенка, но она не знала, как это сделать. Вряд ли можно сказать Анна-бел, что ей не стоит волноваться. Что она, Маргарет, не по-настоящему замужем за ее отцом. Что он просто использует ее, а перестав быть ему полезной, она исчезнет. — Аннабел… — Меня зовут леди Аннабел! — закричала девочка. — И вы не…
— Хватит! — Резкий голос Филиппа, донесшийся из холла, прервал Аннабел на полуслове.
Маргарет заметила с сочувствием, как бледное личико Аннабел вспыхнуло, а на глазах внезапно сверкнули слезы.
— Ничего страшного, — сказала Маргарет.
— Это не так, — возразил Филипп. — Я не потерплю грубостей с ее стороны.
— Я вас ненавижу! — выкрикнула Аннабел, обращаясь к Маргарет, а потом повернулась и убежала в задние комнаты.
Маргарет подавила вздох, глядя вниз. Филиппу следовало бы предвидеть, что Аннабел отнесется к ней с антипатией, Любой ребенок был бы потрясен, внезапно обретя мачеху, в особенности такой избалованный и заласканный бабушкой, как Аниабел.
— Прощу прощения за грубость Аннабел, — чопорно произнес Филипп, когда Маргарет подошла к нему. — Она совершенно вышла из-под контроля.
Маргарет побледнела, потому что на какой-то жуткий миг к ней вернулось воспоминание о том, что ее отец употребил почти такие же слова в ее адрес, когда она крикнула ему, чтобы он не бросал ее мать. «Дурно воспитанный ублюдок, который совершенно вышел из-под контроля», — сказал он, после чего повернулся и ушел из их жизни.
— Ей необходима строгая гувернантка.
— Нет! — порывисто возразила Маргарет. Нельзя отвечать жестокостью на детское смятение и злость по поводу событий, которые ребенок не в состоянии осмыслить.
— Нет? — Филипп удивленно посмотрел на нее. — Вы же ее слышали. Ей нужен контроль.
— Ей нужен не контроль. Ее нужно научить контролировать самое себя. Какой у нее распорядок дня? Филипп пожал плечами.
— Понятия не имею. Спросите у Эстеллы. Она может рассказать вам.
«А он не может?» — удивилась Маргарет. Она всегда полагала, что ее родной отец не интересовался ею потому, что не видел смысла заниматься незаконным ребенком. Но в случае с Аннабел это не так, и все же Филипп, кажется, не испытывает к ребенку никаких нежных чувств. Неужели в аристократах есть нечто такое, что мешает им быть хорошими отцами?
Войдя в столовую, Маргарет послушно села на стул, отодвинутый для нее Филиппом, и лакей, стоявший у двери, подскочил, чтобы налить ей кофе. Маргарет с улыбкой взяла У него чашку и покачала головой, когда он предложил подать то, что ей хочется, с буфета, заставленного тарелками.
Нетерпеливым жестом Филипп выслал его из столовой, а потом обратился к Маргарет: — Съешьте что-нибудь. — Я не голодна, — сказала она.
Реакция на давешний расстроивший ее случай в спальне, тревожное ожидание, что вот-вот появится Хендрикс, — все это лишило ее аппетита.
