Барбара Картленд - Подарок судьбы
Голос виконта звучал негромко, но не менее грозно, чем у сэра Эйлмера.
После этих слов в гостиной повисла напряженная тишина. Затем сэр Эйлмер пробормотал несколько неуверенно:
— Пожалуй, что… я немного погорячился. Конечно, если вы сами довольны таким необычным браком, я не стану пытаться его оспаривать.
— Вам нет никакого смысла это делать! — согласился виконт. — К тому же я уверен, сэр Эйлмер, что ваши лошади заждались.
С этими словами он открыл дверь гостиной.
Сэр Эйлмер уставился на него, пораженный:
— Вы что, Окли, вышвыриваете меня из своего дома?
— Вовсе нет, — ответил виконт. — Просто я даю вам понять, что предпочитаю видеть вас не внутри моего дома, а снаружи. Прощайте, сэр Эйлмер!
И тому ничего не оставалось, как удалиться восвояси.
Его лицо побагровело и исказилось от ярости. Тихо бормоча себе под нос проклятья, он быстрым шагом миновал виконта и бросился к выходу.
Не успел он еще спуститься по ступенькам парадной лестницы, как Хокинс с шумом захлопнул за ним двери.
В это время в гостиной виконт прислушивался к его удалявшимся шагам, а Джемма тихо воскликнула:
— Ах, Валайент… какой ты… замечательный, какой храбрый! Спасибо тебе! Я так испугалась, что он увезет меня…
С этими словами она прижала ладони к лицу, изо всех сил стараясь сдержать слезы.
Глава 4
С веселым смехом и в хорошем настроении виконт и Джемма возвращались домой на Беркли-сквер из гостей, от графини Линкольн, пригласившей молодоженов на ленч. Джемма откинулась на удобном сиденье и наслаждалась быстрой ездой, когда ветер обдувал лицо и играл лентами на ее шляпке.
Известие о том, что виконт Окли женился на мисс Баррингтон, но только не на» той самой «, достигло теперь ушей многих его друзей и знакомых.
Когда они ехали пару часов назад в гости к графине, Джемма не сомневалась, что приглашение было прислано им из чистого любопытства.
Ее догадка подтвердилась, как только она увидела глаза остальных гостей.
Молодожены прибыли немного позже, чем большинство из приглашенных, и, когда дворецкий объявил об их приезде, наступила внезапная тишина, свидетельствующая о том, что темой разговора были именно они, виконт и виконтесса Окли.
Затем, пока хозяйка здоровалась с ними, а затем представляла Джемму своим гостям, девушка постоянно чувствовала на себе взгляды горящих любопытством глаз.
Джемма сознавала, и это придавало ей уверенности, что зеленое платье и шляпка, отделанная лентами того же цвета, очень ей к лицу.
Ее наряд был, разумеется, очень дорогим, однако, слыша адресованные ей комплименты, Джемма думала, что деньги потрачены не зря.
И вновь Джемму засыпали вопросами, почему никто не видел ее в Лондоне прежде, до ее замужества, а также отчего никто не встречался с ней в доме ее дяди.
Ей по-прежнему удавалось уклоняться от прямых ответов, но она не сомневалась, что после их отъезда гости обсудят все сказанное ею до последнего словечка и решат, что все это очень странно и что здесь, без сомнения, скрывается какая-то тайна.
Виконт же упивался вызванной им сенсацией.
Он все больше и больше убеждался, что Джемма превосходно умеет вести себя в обществе, с достоинством и вместе с тем скромно держится с другими леди; видел он и то, что мужчины были явно очарованы ее юной прелестью, которая вполне могла поспорить с яркой красотой ее светловолосой и голубоглазой кузины.
Виконт с удовлетворением отметил, что среди гостей графини по крайней мере четверо являются хорошими знакомыми сэра Эйлмера и Ниобы, так что можно было не сомневаться, что практически все сказанное здесь будет в этот же день передано родственникам Джеммы.
Он все еще испытывал удовлетворение от того, как ловко ему удалось обезоружить сэра Эйлмера. Теперь можно было с уверенностью сказать, что отныне дядя Джеммы притихнет и не станет доставлять им неприятности. Фредди также высоко оценил успешный исход поединка с сэром Эйлмером и принес ему свои искренние поздравления.
— Ты ловко это проделал, Валайент, — сказал он другу. — Просто невероятно, как быстро ты сообразил, что главное для дядюшки Эйлмера — репутация в свете и что ради нее он готов на все.
— Ты забываешь об одном бесспорном факте, дружище, — криво усмехнулся виконт. — Ведь этот старый негодяй был готов принять меня в качестве мужа своей дочери! И все только потому, что у меня есть титул.
Горечь, прозвучавшая в его голосе, ясно сказала его другу, что рана, нанесенная его самолюбию, все еще кровоточит. Поэтому Фредди поспешил тактично переменить тему, просто заметив:
— Мне только жаль, что мы не можем рассказать нашим друзьям про то, с какой ловкостью ты расправился с этой свиньей. Ведь если в свете узнают, как жестоко он избивал свою племянницу, это может повредить репутации Джеммы, да и твоей тоже.
— Нет, конечно, не стоит разглашать такие постыдные семейные тайны! — согласился виконт. — Это должно навсегда остаться между нами.
Во время ленча, глядя, как элегантно выглядит Джемма, с каким достоинством держится, как умно и тонко ведет беседу, избегая неприятных и каверзных вопросов, он думал о том, что никто из присутствующих и на секунду не мог бы представить ее в роли жалкой, испуганной девочки, которая спряталась в его фаэтоне под пледом, чтобы спастись от очередных побоев бесчувственного негодяя — своего дяди.
На обратном пути, правя лошадьми, которые он, как всегда, позаимствовал у своего друга, виконт радостно воскликнул, едва только они отъехали от дома графини:
— Все прошло превосходно! Теперь все только и будут об этом говорить, а это-то как раз мне и требуется!
— Почему все это так тебя радует? — с улыбкой поинтересовалась Джемма.
— Потому что через несколько часов Ниоба услышит обо всем с мельчайшими подробностями — ей расскажут и о том, как ты прелестна, и о комплиментах, которыми тебя осыпали в течение всего ленча.
— Неужели ты и в самом деле так ее ненавидишь?
— Едва ли сейчас можно ожидать от меня каких-нибудь других чувств.
Джемма невольно погрустнела. Она думала о том, что такая пылкая ненависть может быть вызвана только очень сильной любовью и что разлюбить так быстро предмет своей страсти просто невозможно, как бы виконт ни пытался в этом убеждать всех, а главное, самого себя.
Она рассудила, что он никак не мог полностью расстаться со своей любовью к Ниобе, как бы ни была уязвлена его гордость и как бы сильно ни была ранена его душа.
Ведь он ухаживал за ней с необычайным пылом и страстью, а поскольку Ниоба любила похвастаться своими победами, она давала кузине читать многие из его писем, где каждое слово дышало таким страстным обожанием, что они, как казалось Джемме, буквально прожигали бумагу, на которой были написаны.
