Елена Арсеньева - Тот самый граф, та самая графиня (Луи-Клермон Бюсси д’Амбуаз. Франция)
Марго было двадцать, ее возлюбленному шел сорок четвертый год (да-да, что бы там ни писал великий враль Александр Дюма-отец... а он вообще здорово наврал и в других своих романах, что мы вскорости и обнаружим!), и он, как выражались в тот галантный век, «более умел побеждать на полях Венеры, нежели Марса». С другой стороны, Маргарита и была истинная Венера, жемчужина красоты, что вполне подтверждалось ее именем – ведь «маргаритос» по-гречески означает «жемчуг».
Великий французский поэт того времени Ронсар восторгался ею в стихах:
Ее чело, мирозданья венец,
В божественном нимбе волнистых волос,
Вьющихся, льющихся вместе и врозь,
С дымным оттенком прекрасных колец.
А историк Брантом восторгался красавицей Марго в прозе: «Никакая другая женщина не умела так изящно подчеркнуть свои прелести. Несколько раз я видел, как она подбирала туалеты, обходясь совершенно без париков, при этом умея так взбить, завить и уложить свои жгуче-черные волосы, что любая прическа ей шла... Я видел ее в белом атласном платье, усыпанном множеством блесток... прозрачная вуаль из крепа, с римской небрежностью наброшенная на голову, создавала ощущение чего-то неповторимо прекрасного... Я видел ее в платье бледно-розового испанского бархата и в колпаке того же бархата, столь искусно отделанном драгоценными камнями и перьями, что трудно представить себе что-то более восхитительное».
Она была создана для того, чтобы кружить головы мужчинам, которые, как принято выражаться сейчас, «заводились» от каждого ее движения, в том числе от трепетания крыльев ее носика – трепетания «живого и подвижного, как ртуть». Словом, беднягу Ла Моля можно понять – голову он потерял, сначала в переносном, а потом и в прямом смысле.
После того как Ла Моль и Коконас были казнены на Гревской площади майским днем 1574 года, Марго и ее подруга герцогиня де Невер послали одного из своих друзей, Жака д’Орадура, выкупить у палача головы казненных. Поцеловав охладелые уста погибших любовников, они затем уложили головы в ящики и на другой день приказали старательно их набальзамировать.
Потом, по прошествии некоторого времени, подруги, как свидетельствуют хроники, «наполнили рот каждого убиенного драгоценными камнями, которые те дарили своим дамам при жизни, и обернули головы в свои самые роскошные юбки; потом все было залито свинцом и помещено в деревянные ящики. Наконец, с помощью самодельных орудий женщины выкопали две ямы на Монмартре, ведь погибшие были мучениками».[2]
Чуть отвлекшись от темы нашего повествования, упомянем (просто к сведению, к слову, так сказать!) о прелюбопытнейшей судьбе, которая была уготована останкам этих двух заговорщиков и любовников распутниц (ибо если мадам де Невер и не могла дать сто очков вперед Марго, то шла с ней голова в голову в любовном гандикапе). Об этом писал в своих «Мемуарах» маршал Франции, современник Людовика XIV, Франсуа Бассомпьер:
«В последнее время мадам де Монмартр[3], осуществлявшая серьезные преобразования в своем аббатстве и запретившая монахиням покидать монастырь, приказала обнести аббатство оградой; когда при строительстве ограды копали землю, были найдены два ящика, а в них две головы с набитыми драгоценностями ртами; к находке отнеслись с большим благоговением и решили, что головы принадлежали мученикам за веру, которые, усердием христиан, были захоронены в этом месте вместе с драгоценностями; так их обнаружили, и была построена часовня мучеников веры, а головы поместили в оправу и превратили в почитаемую реликвию».
Да, как сказал бы великий сказочник Ганс Христиан Андерсен, вот какие дела бывают на свете...
Впрочем, вернемся к Марго и ее новому любовнику, Бюсси. Эти двое встретились в Реймсе, на коронации Генриха III, и моментально влюбились друг в друга. Бюсси был силен в постели, но не в изящной словесности, поэтому Марго сама воспевала его в пылких стихах:
Моя жизнь – как темная ночь,
Если в ней нет света Вашей любви!
«Свет любви» они зажигали где охота взбредет, не стесняясь никого, но Генрих III мучился от ревности, не зная, кого он вообще больше ревнует: Марго к Бюсси или Бюсси к Марго. Ну да... будучи герцогом Анжуйским, он грешил инцестом, а сделавшись королем Франции, «переориентировался» в пидермоны, как изящно выражаются французы, вообще большие любители всего изящного и непревзойденные умельцы давать красивенькие названия самым пошлым явлениям. Не гомик, заметьте себе, а пидермон... пижон, купидон, миньон, батальон, миллион... имя им легион... ряд рифм, сами понимаете, можно продолжать долго. Впрочем, хоть гомо– и бисексуальные отношения были тогда в большой моде (к примеру, один из миньонов (или, проще, «милашек») Генриха, Сен-Люк, не миновал постели той же Марго!), Бюсси ими никак не грешил. Он был, как мы бы теперь сказали, типичный гетеросексуал, а когда не лазил под юбки дамам с целью досконально выяснить, чем одна из них отличается от другой, обожал совать свой нос в различные государственные секреты. В общем, он был известен не только как потаскун (или галантный кавалер, что одно и то же) и дуэлянт, но и как шпион короля, и уж тут-то Генриху III было на него грех жаловаться. Самые красивые жены иностранных амбассадоров охотно открывали ему секреты своих мужей. Однако мужчины не всегда столь легко «велись». Так, по поручению своего патрона, его высочества Франсуа, брата короля Генриха, Бюсси «работал» среди голландцев, пытаясь добиться согласия на то, чтобы Фландрия, которую еще предстояло отвоевать у испанцев, перешла под власть герцога Анжуйского, титул которого, как уже упоминалось, получил теперь, после восхождения на престол брата Генриха, Франсуа. Английское правительство внешне поддерживало это начинание, однако сумело добиться, чтобы голландские Генеральные штаты решительно отвергли честолюбивые планы герцога. Бюсси после этого на некоторое время впал в немилость у д’Анжу, который, в свою очередь, впал в немидлость у брата-короля и затаил лютую злобу на Бюсси, ну а Генрих III уже давно ненавидел его. Отныне король вполне мог дать волю своей ревности и разочарованию государственного деятеля, которого подвел его подданный. На попавшего в опалу Бюсси было устроено два покушения подряд.
В те дни, после легкого ранения на дуэли, он носил руку на перевязи из голубого шелка. Это должно было послужить отличительной приметой для наемных убийц, руководил которыми некий дю Гаст – отъявленный головорез, который был скор и на руку, и на язык: так, божественную Марго он называл королевой шлюх. То есть головорез был еще и весьма проницателен! Поскольку правда глаза колет, Марго ненавидела дю Гаста лютой ненавистью. То есть даже королева шлюх не обладала способностью любить всех встречных подряд... Лгут иные хронисты!
