Биверли Хьюздон - Серебряные фонтаны. Книга 2
Твой преданный муж, Лео Ворминстер.
«Эми – это любовное от Эйми». Перечитывая эти слова, я сознавала, что Лео писал не о своих розах. Это было любовное письмо, но очень деликатное любовное письмо. Я могла либо принять эти строки, либо пренебречь ими – потому что он понимал.
Наутро я одела детей в лучшую одежду и повезла в Тилтон. В фотостудии я посадила себе на колени Розу, а Флора тесно прижалась к моему плечу. По команде мы улыбнулись навстречу вспышке слепящего белого света. Я не могла дать Лео любви, которой он хотел, но могла прислать ему замену волшебного зеркала.
Когда мы вернулись, мистер Селби сказал мне, что ходят слухи о том, что Асквит будет переизбран, а первым министром станет Ллойд Джордж.
– Сомневаюсь, что Кроуфорд останется в сельскохозяйственном ведомстве, если Асквит уйдет, – вздохнул мистер Селби. – Мы можем быть уверены в одном, леди Ворминстер – кто бы ни пришел к власти, для нас это значит, что прибавится работы по заполнению этих надоевших форм, и больше ничего.
Я знала, что он был прав – в последние дни я все больше и больше времени проводила в кабинете имения. К счастью, у Розы был хороший нрав, она бьиа совершенно спокойна, оставаясь в детской, а я забегала к ней каждую пару часов. Она уже выучилась выпрямляться и вставать, а если я садилась на пол, она спешила доползти до меня, хваталась за мою одежду и вставала прямо, шатающаяся, но довольная. Мне было трудно отрываться от детей и уходить вниз, но, ничего не поделаешь, мы должны были победить в войне.
Леди Бартон сказала мне в следующий визит, что сэр Джордж вернулся в свой полк во Франции.
– Он хотел уехать, он чувствовал, что должен уехать, но... – она вздохнула, ее лицо было грустным и огорченным. Затем ее взгляд прояснился: – Правда, Цинтия здесь, с детьми. Она закрыла дом в Ратленде – незачем держать его открытым, пока Джон вдали. Она очень помогает выздоравливающим – ее музыка, ты знаешь – и, кроме того, мужчины любят смотреть, как вокруг бегают дети. Кстати, дорогая моя, Цинтия приглашает твою малышку Флору на чай в детскую. Когда это будет удобнее?
Я обрадовалась – Флоре пора было чаще встречаться с другими детьми. Элен обрадовалась еще больше – она не разговаривала с другими нянями с самого рождения Розы.
Флора вернулась оттуда, полная впечатлений от проведенного дня, и я предложила сделать ответный прием на следующей неделе. Элен согласилась, но было что-то скрытое в ее голосе.
– Ты на что-то намекаешь, Элен? – спросила я.
– Я предпочла бы сама ответить на гостеприимство Нэнни Томлинсон в нашей детской.
Я, наконец поняла ее и поспешно сказала:
– Конечно. У меня дела по имению, поэтому осмелюсь предложить тебе самой присмотреть за этим.
– Да, моя леди, я это сделаю, – согласие Элен было слишком сухим, чтобы быть вежливым, но мне следовало догадаться об этом раньше. В конце концов, я сама прежде была служанкой. Гордость Элен задело бы, если бы я пришла в детскую играть с детьми, а ей осталось бы принимать коллегу. Да и Нэнни Томлинсон это, действительно, могло показаться странным.
Когда наступил день приема, Элен предложила мне зайти в детскую минут на пять.
– Нэнни Томлинсон это покажется знаком расположения, моя леди.
Я так и сделала. Но, к сожалению, я не могла задержаться там, хотя девочки так веселились, играя вместе.
– Элен знает множество детских игр и умеет развлечь детей, – сказала мне Клара. – Даже когда она была молоденькой девушкой, малыши бегали за ней и просили ее поиграть с ними. Мама всегда говорила мне, что Элен будет хорошей матерью, когда придет время, – она взглянула на меня и улыбнулась. – Ваш кузен, кажется, любит писать письма? Элен никогда не ходит без письма в кармане передника, – она наклонилась ко мне, – и, по-моему, она без памяти влюбилась в него, хотя они виделись всего один раз.
Я была уверена, что Клара права, потому что по вечерам, когда я приходила пожелать Флоре доброй ночи, Элен нередко рассеянно выслушивала новости из Лондона и садилась ждать, с надеждой глядя на меня. Тогда я углублялась в воспоминания о Ламбете и вытаскивала оттуда забавные истории об Альби.
Беата сообщила мне в письме, что Джордж ушел в армию – в этом месяце ему исполнилось восемнадцать. Джим тоже ушел, солгав о своем возрасте, но Беата пошла прямо к сержанту со свидетельством о рождении и вернула Джима обратно. Она сказала, что теперь Джим дуется и почти не разговаривает с ней, но Альф написал, что она совершенно права, поступив так – троих сыновей в армии достаточно, чтобы любому мужчине было о чем беспокоиться. «Он хороший отец, Альф, всегда в первую очередь думает о мальчиках. Он хороший человек, хотя порой с ним бывает трудно».
«Хороший человек, хотя порой с ним бывает трудно». Мои мысли полетели к Лео и ко всему, с чем ему приходилось сталкиваться в госпитале – страданиям, запаху и крови. Я не могла даже заходить в такие места, не говоря уже о том, чтобы работать там, а он работал.
Заставив себя отбросить страх, я сосредоточилась на выборе содержимого для рождественской посылки Лео. Я тщательно обдумала главный подарок – так как Лео жил в деревянном бараке, а зимой было холодно, особенно ему, учитывая его немолодой возраст и то, что форма плохо подходила к его горбу, я решила сшить ему жилет под мундир. Жилет застегивался у шеи и был цвета хаки, как обычная форма, но лучше подходил к фигуре Лео, потому что был сшит по выкройке, снятой с его утреннего пиджака, й был гораздо теплее, потому что был сделан из наилучшего мохера-альпака. Закончив шитье жилета, я вышила имя и армейский номер Лео красной ниткой с внутренней стороны воротника, большими красивыми буквами, чтобы никто не мог «позаимствовать» жилет, хотя вряд ли он подошел бы еще кому-нибудь, учитывая его особую форму. Сделав это, я полчаса провела над каталогом «Харродса», выбирая любимые лакомства Лео, от анчоусной пасты до консервированных трюфелей. Миссис Картер напекла рождественских тортов, и я послала также один из них, вместе с обычной коробкой сигар и парой перчаток, которые я связала, выделив время от чтения последних предписаний по управлению сельским хозяйством.
Я не ожидала рождественского подарка от Лео, но подарок пришел, прямо из «Харродса» – пакет, в котором оказалась блестящая серебряная авторучка и золотые наручные часы-браслет. Мне было нужно и то, и другое, потому что теперь я целые дни проводила то в кабинете имения, заполняя с мистером Селби формы, то на домашней ферме, обсуждая дела с мистером Арноттом. Кроме того, как я сказала Лео в благодарственном письме, подарки были красивы.
