Барбара Картленд - Венгрия для двоих
– Если бы я мог отказаться! – сказал герцог. – Но я должен представлять ее величество королеву – она сама сказала мне об этом два дня назад.
– Поездка в Венгрию была бы гораздо веселее, – заметила Алета.
– Полностью с тобой согласен, – сказал отец. – Но это невозможно, поэтому вместо меня в Венгрию поедет Хейвуд.
Джеймс Хейвуд был управляющим графа, но весьма отличался от обычных представителей своей профессии: во-первых, он был джентльменом; во-вторых, в молодости он был великолепным наездником-любителем и выиграл множество призов на скачках.
К несчастью, в результате неких торговых махинаций он потерял почти все свое состояние и потому был вынужден зарабатывать себе на жизнь вместо того, чтобы заниматься верховой ездой.
Отец герцога прекрасно знал возможности Хейвуда и дал ему работу. Это случилось почти двадцать лет назад.
Джеймс Хейвуд старел, но его чутье на лошадей оставалось прежним.
Всегда занятый, герцог очень часто доверял ему покупку лошадей, и большую часть его конюшни купил именно Хейвуд.
– Да, ехать должен Хейвуд, – сказал герцог, словно размышляя вслух. – К тем лошадям, что у нас уже есть, нам понадобится еще восемь или десять.
– Надеюсь, нам хватит времени, чтобы приучить их к английским ландшафтам и климату до осени? – спросила Алета.
Ее отец улыбнулся.
– Черт меня побери, если мы не постараемся! – ответил он. – Я уже вижу, как обрадуется императрица, когда увидит, что мы для нее приготовили.
То, как преображался отец, когда говорил об императрице, было очень хорошо знакомо его дочери, и Алета в тысячный раз пожалела, что это восхищение он не выразил по отношению к какой-нибудь другой женщине, которая могла бы заменить Алете мать.
Девушка знала, что ревновала бы его к новой жене, но в то же время ей хотелось видеть отца счастливым.
Герцог все еще был красивым и привлекательным мужчиной.
Он женился, когда был еще очень молод, и через год после свадьбы на свет появился его сын – ему сейчас было двадцать три года.
Жена герцога долго болела после рождения сына, и Алета появилась на свет пять лет спустя.
Самому герцогу еще не было пятидесяти. Он был атлетически сложен и производил впечатление молодого, полного сил человека, его ничуть не портила и легкая седина.
«Папа будет очень счастлив, принимая здесь императрицу», – подумала Алета, радуясь за отца.
Ей было только очень обидно, что они с отцом не смогут вместе съездить в Венгрию. Это было бы такое захватывающее приключение! Сколько радости сулила Алете эта поездка!
Впрочем, девушка понимала, что отец не мог отказаться от поручения, данного ему королевой.
Ну, а когда он вернется из Дании, сезон будет в разгаре. Герцога станут приглашать на всевозможные светские рауты и приемы, а сама Алета дебютирует на лондонском балу и будет представлена ко двору.
– Я сейчас же должен связаться с Хейвудом, – говорил тем временем герцог. – Он здесь или в Ньюмаркете?
На мгновение Алета задумалась.
– Я почти уверена, что здесь, папенька. Я видела его два дня назад, а в Ньюмаркет он собирался только на следующей неделе.
– Тогда я пошлю за ним – пошлю немедленно, – сказал герцог. – Незачем откладывать!
Он позвонил в золотой колокольчик.
Дверь открылась.
По традиции, слуги не присутствовали в столовой во время завтрака.
Дворецкий Беллью появился почти сразу же, и герцог приказал:
– Пошлите грума за мистером Хейвудом!
– Хорошо, ваша светлость.
Поняв по голосу, что герцог торопится, дворецкий вышел из столовой быстрее обычного. После его ухода герцог произнес:
– Не знаю, стоит ли нам отделывать заново королевские покои?
– Думаю, в этом нет необходимости, папенька, – ответила Алета. – Их готовили два года назад для принцессы Александры, вместе с комнатами, которые занимал принц Уэльский. А с тех пор в этих покоях никто не жил.
– Да, насколько я помню, – согласился герцог. – К тому же можно сказать наверняка, что больше всего императрицу заинтересуют наши конюшни.
В его голосе прозвучало самодовольство.
И отец, и дочь знали, что конюшни в Линге не имели равных и были предметом зависти всех остальных жителей графства.
– Это должно понравиться нашим охотникам, – продолжал герцог. – В последнее время их всех затмил Бичерстер. К тому же они наверняка будут уязвлены тем, что на этот раз императрица выбрала Питчли.
– Это заставит их встряхнуться, – заметила Алета. – А мне понадобится новая амазонка!
– Сошьешь ее у Бушвина, это самый дорогой портной Лондона.
– А вам, папенька, понадобятся новые сапоги от Максвелла.
– Ненавижу новую обувь! – пожаловался герцог. – Мои старые сапоги такие удобные!
– Они уже не имеют надлежащего вида, – стояла на своем Алета.
При этих словах она встала из-за стола и поцеловала отца в щеку.
– Я так рада за вас, папенька! Я знаю, как это обрадует вас, а все эти надутые джентльмены Лондона просто позеленеют от зависти!
Герцог рассмеялся:
– Ты мне льстишь! Ты не хуже меня знаешь, дорогая моя, что императрица приедет не ради меня, а ради лошадей!
– По-моему, вы напускаете на себя излишнее смирение, папенька, – поддразнила его Алета. – Всем известно, что императрица любит красивых мужчин! Одна маленькая птичка сказала мне, что, когда вы были в Вене, она каждый вечер танцевала с вами, и даже чаще, чем с кем бы то ни было.
– Где ты только узнаешь все эти сплетни! – притворно рассердился герцог, однако явно был доволен.
Алета подумала, что ни одна женщина не сможет сказать, что он непривлекателен.
Позже, днем, герцог рассказал Алете, какие инструкции он дал мистеру Хейвуду, и девушка еще больше пожалела о том, что ее отец не может поехать в Венгрию вместе с ней.
Она много читала о красотах Будапешта и бескрайних степях, по которым несутся табуны лошадей. Доводилось ей слышать и о великолепных дворцах, которые строили себе венгерские дворяне – по общему признанию, самые красивые мужчины Европы.
Алета могла понять, почему императрица предпочитает венгров очень прозаичным и скучным австрийцам. Впрочем, всем было известно, что в Австрии она бывает очень несчастна и чувствует себя свободно только в Венгрии. Эта страна непреодолимо влекла ее.
Кроме того, Алета слышала множество историй о красивых мужчинах, которые были прекрасными наездниками и поэтически возвышенно говорили императрице о своей любви.
Алета была, очень невинна и до сих пор не подозревала о существовании амурных отношений, столь обычных в Лондоне, в Мальборо-Хаус, где тон задавал принц Уэльский.
