Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 2
Они перепрыгнули через увитую виноградной лозой невысокую каменную стену и, взяв копья в руки, готовые к встрече с неприятелем, быстро пересекли двор. Миновав усыпанную гравием дорожку, ведущую между строений, они направились к постройке, где жили рабы.
Внезапно раздался оглушительный бешеный лай своры собак, устремившихся на них. Отряд был готов к такому повороту событий.
— Вульфстан! Давай! — крикнула Ауриана.
Вульфстан был сыном Гейзара и одной из жриц Водана, огромным мощным детиной, бесшабашно отважным и кровожадным воином. Он ни в чем не походил на своего отца. Вульфстан набросил большую охотничью сетку на собак, и они, сбившись в одну живую массу, путались, рычали, метались в ней. Теперь их легко было прикончить, используя копья как пики. Вскоре все они были уже мертвы, кроме той, которая не попала в сеть. Пес сомкнул свои мощные челюсти, вцепившись в руку Фастилы, самой молодой девы щита. Фастила завизжала, упала на землю и начала кататься по ней, но пес вцепился мертвой хваткой и не выпускал руку. Ауриана упала на спину собаки и одним движением ножа перерезала ей горло.
Фастила вцепилась обеими руками в Ауриану, осыпая проклятьями Вульфстана за то, что он не сумел набросить сеть на всех собак. Фастила была маленькой сильной девушкой, обладавшей грацией и проворностью лани, у нее были смоляные волосы, отливавшие иссиня-черным блеском, словно воронье крыло. Она была еще совсем ребенком и очень привязана к Ауриане. Вспыльчивая, со взрывным, безудержным характером, она напоминала Ауриане агрессивную маленькую птичку, готовую в ярости заклевать своего врага. Фастила увязалась за ними тайком и выдала свое присутствие уже тогда, когда было поздно отсылать ее в главный лагерь войска, так как отряд удалился от него на порядочное расстояние. «Ей ни в коем случае нельзя было участвовать в вылазках, — с горечью думала Ауриана, — она слишком юная и неопытная, если ее убьют, я буду отвечать за нее перед Бальдемаром».
Ауриана торопливо перебинтовала разорванную клыками руку Фастилы длинной льняной лентой, а затем помогла ей встать на ноги. Вскоре девушки присоединились к остальным воинам. В сумерках на фоне белеющих стен они заметили мелькание черных теней — это были люди, разбуженные лаем собак. По их суетливым движениям было видно, что они охвачены паникой. Следовательно, — сделала вывод Ауриана, — это не обученные обращаться с оружием охранники, стерегущие богатства усадьбы, а обыкновенные рабы.
— Назад! — коротко приказала она. Половина ее воинов подчинилась ее приказу, другая половина — нет. Вульфстан метнул копье и поразил одного из мечущихся слуг наповал. И только тут он заметил, что за люди находились перед ним. Разве могли эти перепуганные создания оказать хаттам какое-нибудь сопротивление? Обезумевшие от ужаса слуги побросали в панике палки и дубинки, которые держали в руках, и бросились опрометью прочь.
— Назад! — закричала Ауриана. — Не преследуйте их, это — рабы!
Ауриана задержалась на мгновение у тела убитого Вульфстаном человека. Она узнала в нем германца — одного из живущих вблизи Янтарного Озера племени; этот человек был захвачен в плен совсем недавно. Его лоб был обезображен огромным багрово-коричневым шрамом от ожога, полученного при пожаре.
— Будь проклят Фероний и весь его род! — процедила она сквозь зубы с презрением. — Этого труса кто-то предупредил! Фероний бежал, оставив своих собак и рабов защищать свое логово!
— Это рабы нидинга, его собственность, поэтому мы должны уничтожить их! — вмешался Вульфстан, стараясь оправдаться за свою излишнюю поспешность. Он был, пожалуй, единственным человеком в отряде, которого Ауриана недолюбливала. Он напоминал ей злобного сторожевого пса, который набрасывался и кусал всех подряд, кто бы ни проходил мимо, не разбирая друг это или враг. Должно быть, это кровь Гейзара говорила в нем.
Ауриана, будто не слыша слов Вульфстана, выпрямилась и прошла мимо него. Весь отряд быстро проскользнул в небольшую дверь с низкой притолокой, ведущую в помещение, где жили рабы. Вульфстан постоял еще мгновение и с недовольным видом последовал за своими товарищами. Воины медленно продвигались в темноте, наталкиваясь на перегородки, делившие помещение; миновав его, они вышли в садик перистиля, а затем нырнули в темные комнаты самой виллы.
Молодые хатты повидали на своем веку много римских фортов и военных лагерей, но никогда еще никто из них не переступал порог частного жилища богатого римлянина. Их раздирало любопытство при виде огромных просторных комнат, наполненных массой чудесных предметов. Они были поражены каменным узором полов и яркой росписью стен. Они не могли отвести взгляда от множества хитрых, сделанных искусной рукой мастера вещиц. Ауриана окончательно убедилась в том, что вилла была действительно покинутой. Похоже, хозяева дома оставили его совсем недавно и в сильной спешке: заправленные маслом лампы все еще горели в некоторых комнатах просторной виллы, на накрытом столе было разлито вино в позолоченные чаши, а на кухне все еще кипело в железном котле какое-то дурно пахнущее варево. Вся усадьба была сдана им без боя. Ауриана решила, что эту удачу им принесли народившаяся четвертая луна этого года и приближающийся благословенный праздник богини Истре.
Воины разделились на небольшие группы и рассыпались по всем помещениям, грабя и уничтожая то, что не могли унести с собой. Ауриана слышала, как в соседних комнатах виллы ее соратники крушат мебель, швыряют на землю скульптуры и бьют хрупкие вазы о каменный пол. Затем она почувствовала нарастающий жар от пламени, которым были охвачены ковры и парчевые занавески. Воины обильно поливали огонь маслом из амфор, чтобы тот разгорелся сильнее. Прошло довольно продолжительное время, прежде чем до ее сознания дошло, что она сама не принимает никакого участия в грабеже и разорении вражеской усадьбы. Ауриана чувствовала себя околдованной всей чудесной обстановкой, окружавшей ее в этом роскошном доме. Она глядела во все глаза на прекрасные вещи, не в силах оторвать взгляда, словно ребенок, попавший впервые в жизни на великолепный праздник.
Когда рассвет бросил первые лучи сквозь окна виллы, осветив лабиринт сумрачных комнат, взорам хаттов открылись новые чудеса, которые не просто ошеломили воинов, а, казалось, перевернули всю их душу.
Ауриана о многом знала по рассказам Деция, но одно дело слышать, а другое — видеть собственными глазами.
Одна из комнат виллы была наполнена изображениями людей, выполненными из камня. Некоторые из изображенных застыли в величественных живописных позах и были полуодеты. Другие фигуры были изваяны не полностью, а лишь по плечи человека. Когда Ауриана медленно, затаив дыхание, проходила мимо этих застывших каменных изваяний, ей казалось, что они своими взглядами тянутся к ней и молят избавить от злого, наложенного на них заклятья. Она почти не сомневалась в том, что они были когда-то живыми людьми, но чары римских колдунов превратили их в камень. На стенах другой комнаты висели, переливаясь яркими сияющими красками, живописные изображения; некоторые цвета напоминали Ауриане несмешанные красители для ткани, которые хранились у ее матери, Ателинды. Здесь были изображены огромные фантастические жилища, похожие на гору, на разных ярусах которой были расположены помещения, населенные людьми. Здесь жили богини с розовыми, исполненными жизни и энергии телами, а также животные никогда не виданные хаттами. На одном таком животном восседал маленький погонщик, а само оно имело огромные уши и длинный змееподобный нос. В следующей комнате пол казался странным образом теплым, будто он был живым. Ауриана стала на колени и прикоснулась к полу руками. Ей показалось, что под этим полом спит огромный огнедышащий дракон. А в небольшом вымощенном камнем дворике стояла огромная чаша с прирученной водой, пойманной и заключенной в каменные русла. Деций, конечно, рассказывал ей о том, что его народ владеет секретом, как пускать воду в свои жилища и использовать ее для своих нужд. Но Ауриана не представляла себе, что струйки воды могут течь чистым серебряным потоком изо рта огромного каменного получеловека-полурыбы, держащего в руке копье с тремя зубьями.
