Кэтрин Гаскин - Зеленоглазка
Я решила, что само небо послало их, чтобы помочь мне выбраться отсюда. Я попрошу их взять меня с собой в Балларат. Если они направляются в другую сторону, то все равно попрошусь с ними. Какая мне разница, куда идти; главное – сбежать из «Арсенала старателя», избавиться от этого Гриббона.
Было настоящей пыткой двигаться медленно и осторожно, когда все зависело от быстроты. Они уже запрягли волов и теперь забрасывали землей костер. Еще немного – и они отъедут. Я сбросила короткую рубашку и на мгновение застыла над кучей одежды, сброшенной на пол вчерашней ночью. Надев трусы и корсет, я пришла в ужас при мысли, что Гриббон сейчас проснется и с новыми силами потащит меня в койку утолять свою мрачную похоть. Пальцы не слушались; я с трудом надела нижнюю юбку и выцветшее серое платье. У меня было другое, белое, красивое, с зеленой шотландской юбкой, которое я привезла с собой из Лондона. Но чтобы достать его, надо было лезть в стоявший у кровати сундук, а это могло разбудить Гриббона. Как ни хотелось мне взять платье, все же пришлось оставить его. Я заплела волосы в длинную косу; закалывать их не было времени, хотя, конечно, следовало бы, потому что с косой я выглядела моложе, чем мне сейчас хотелось. При беглом взгляде в старое треснутое зеркало оно отразило бледное и чересчур худое лицо. Я никогда не была хорошенькой; находясь в добром расположении духа, отец говорил мне, что я интересная. У меня были зеленоватые подвижные глаза, но при тусклом освещении комнаты они теряли свой цвет. Даже в спешке я успела подумать: как это было бы здорово, если б в зеркале сейчас отразилась красавица.
Наконец я набросила на плечи платок и взяла в руку ботинки. На сундуке лежали одежда Гриббона, его трубка и кисет, а также новенький двухзарядный револьвер, которым он любил хвастаться перед посетителями таверны. Наверное, он перебрал вчера, потому что здесь же валялись высыпавшиеся из карманов мелкие деньги. Обычно он тщательно прятал их от меня. Бросив взгляд на монеты, а потом на спящую фигуру, я осторожно опустила ботинки на пол и принялась обеими руками собирать их. Набралось двадцать семь шиллингов и еще четыре пенса. Этого хватило бы, чтобы поесть, когда я выберусь на дорогу, или же на проезд. Замерев от страха, я со звоном ссыпала их в карман платья. Затем снова взяла в руку ботинки и направилась к двери.
Но в ту же секунду я снова вернулась к сундуку и стала аккуратно, монетку за монеткой, складывать деньги обратно. Было бы ошибкой брать их! Гриббон ценил их гораздо выше, чем меня; из-за них он мог броситься за мной в погоню. Да и закон был бы на его стороне. Нельзя давать ему козыри в руки.
Все эти действия отняли у меня много времени, и по звукам, доносившимся снизу, я поняла, что ирландцы отъезжают. Быстро, как только могла, я подбежала к окну, откинула занавеску и прижалась лицом к стеклу. Они были готовы к отъезду; в повозке сидели все, кроме девушки и одного из сыновей, который поджидал ее возле двери, чтобы помочь взобраться на возок. Она была у речки и, услышав, что ее зовут, нехотя повернулась, но продолжала тянуть время. Ей явно нравилось чувствовать себя независимой. Мать уже потеряла всякое терпение. На этот раз ее крик прозвучал отчетливо:
– Роза! Иди сюда, Роза!
Девушка едва заметно прибавила шагу. Отец выпрямился, держа в руках поводья, готовый в следующую минуту тронуть. Наконец она дошла до повозки, и мать протянула ей руку, чтобы усадить ее сзади, где раскрывался откидной верх. Подняв ногу на ступеньку, она остановилась и оглянулась вокруг. Наверное, ей хотелось в последний раз запечатлеть в памяти эту ссохшуюся пыльную землю, где они остановились на ночлег по дороге в Балларат. Хотя трудно поверить, чтобы кому-нибудь захотелось вспоминать это место. Тем не менее взгляд ее скользнул по стене «Арсенала старателя» и сразу же наткнулся на меня, маячившую в верхнем окне. Лицо ее застыло.
Тогда в первый раз я и Роза Магвайр разглядели друг друга. Сейчас, в свете всего, что случилось позже, я думаю иногда, что мы не просто обменялись взглядами; во всем том было нечто пророческое. Но это, наверное, не так. В душе я уповала на ее влияние в этой семье, благодаря которому мне могли позволить путешествовать вместе с ними в качестве служанки. Эта минута запомнилась еще и потому, что раньше мне никогда не приходилось видеть такого прекрасного лица, какое было у Розы Магвайр. Его незлобное очарование могло привести в отчаяние любую женщину. Не думаю, чтобы Роза почувствовала что-либо подобное, – я была для нее просто девушкой, глазеющей из окна. Вне всякого сомнения, она давно привыкла, что на нее все смотрят – и мужчины, и женщины. Имея такое лицо, трудно пройти, чтобы на тебя не обратили внимания.
Я видела, что губы ее расплылись в широкой улыбке, – теперь она уверена, что ее заметили и оценили. Подарив мне это маленькое приветствие и даже не дожидаясь ответа на него, она протянула брату руку и скрылась под брезентовым верхом. Обычно так улыбаются случайным попутчикам, с которыми не рассчитывают встретиться вновь. Внезапно меня охватило необъяснимое чувство. Я еще сильнее прижалась лицом к стеклу и стала беззвучно просить:
– Подождите меня! Пожалуйста, подождите!
Вместо ответа я услышала, как щелкнули натянутые поводья, после чего повозка утонула в облаке пыли, лишь только сдвинулась с места.
Меня погубило платье из зеленой шотландки. На свет еще не рождалась женщина, которая, посмотрев на красивую женщину, не захотела бы стать такой же. А если вы вовсе не красивы, то начинаете думать о том, как бы приукрасить себя, чтобы хоть немного приблизиться к идеалу, сгладить эту досадную разницу. Увидев Розу Магвайр, я снова вспомнила о своем зеленом платье из шотландки – как удачно оно подчеркивало цвет моих глаз, какое там было кружево, как плотно оно облегало мою талию, не то что эта серая хламида, которая сейчас на мне. Собственное тщеславие привело меня к проклятому сундуку.
Мне почти что удалось достать платье. Я осторожно сняла с крышки трубку, одежду, деньги, револьвер и тихонько положила все это на пол; затем открыла сундук и откопала в нем платье. Я понимала, что теряю время, но убеждала себя, что тяжелая груженая повозка не может двигаться быстро и мне удастся догнать ее. Свернув платье, я перекинула его через руку и стала закрывать крышку. Возможно, меня захлестнула преждевременная радость. Но крышка вдруг выскользнула у меня из пальцев и с треском захлопнулась.
Гриббон тут же открыл глаза. Повернувшись с боку на бок, он быстро приподнялся. У меня уже не было времени спрятать зеленое платье. А увидев открытую дверь и приготовленные рядом ботинки, он сразу же догадался обо всем.
