Хизер Диксон - Сплетение (ЛП)
Девятый прадед Азалии, Гарольд Первый, сверг его. Однако, во дворце еще остались очаги магии, одним из которых был этот старый чайный сервиз. Были даже щипцы для сахара, хватающие девочек за пальцы, если они хотели больше, чем один кубик. За это они прозвали его сахарные зубы, а Азалия полагала, что они такие же злые как и в прошлом их создатель.
— Только попробуйте разбудить ее, — угрожающе произнесла Азалия, понизив голос, поставив полную чашку на большом плоском блюде. — И клянусь, я расплавлю вас в кольцах для салфеток.
Чашка отскочила на подлокотник софы и уткнулась в руку Матушки. Азалия схватила ее и воткнула между помятой сахарницей и чайником. Сахарные зубы выпрыгнули из чаши и ухватили ее за пальцы.
— Ой! — вскрикнула Азалия. — Ах вы, маленькие...
Матушка встрепенулась.
— Вот дурашки, — произнесла она, открывая глаза и выдавливая улыбку. — Не сердись. Ты же знаешь, они всего лишь пытаются помочь.
— Они драконят тебя! — возразила Азалия, чей боевой дух усиливался, несмотря на созерцание боли в глазах Матушки. У Матушки была особая мужественная манера улыбаться, от чего у нее появлялись ямочки на щеках, и в комнате становилось светлее. — Отнесу их на кухню. Как ты себя чувствуешь?
— Ммм, лучше. Где девочки? Я их тоже хотела увидеть.
— Думаю, гуляют где-то в саду.
В суете приготовлений и снования туда и обратно, Азалия совсем потеряла их из виду. Они даже не пришли посмотреть на ее бальное платье. Миссис Грэйби и одна из служанок помогали ей на кухне одеть платье и затянуть корсет, пока она нетерпеливо вычерчивала мысками круги и линии.
— Надо же, — удивилась Матушка. — Хорошо. Если они веселятся в Рождественский сочельник, то... я рада них. Ах! Но взгляни на себя! Наследная принцесса! Ты прямо девушка с картинки! Зеленый так подчеркивает твои глаза. Я знала, он тебе пойдет.
Азалия уловила свое отражение в сердитом чайном сервизе. Каштановые локоны обрамляли лицо, а из-за туго затянутого корсета пылали щеки. До талии через плечо спускался серебряный шарф. Она выглядела по-королевски, что совсем на нее не похоже.
— Все говорят, что я — вылитая ты, — застенчиво сказала Азалия.
— Ты — везунчик! Сделай реверанс Шлезвиг.
Еще до того, как Азалия полностью осознала, что делает, ноги ее перехватили контроль, и она опустилась в глубокий реверанс. Струящиеся потоки от подушечек пальцев на ногах до кончиков пальцев на руках обернулись в одно волнообразное движение, сопровождаемое шелестом юбок. Она исчезла в воздушном облаке кринолинов.
— Мастерски! — засмеялась Матушка. — Ты гораздо лучше, чем я! Вверх, выше, выше. Очень хорошо! Дамские плащи — в библиотеку, мужские шляпы в...
— В вестибюль. Да, я помню, — Азалия разгладила свои юбки.
— Замечательно. Мужчины будут сходить по тебе с ума. Танцуй со всеми одинокими кавалерами и выбери для себя самого лучшего. Мы не можем позволить парламенту решать все.
Азалия поджала пальцы в балетных тапочках.
Она ненавидела это тошнотворное чувство, возникающее при мысли о ее будущем мужчине. Она представляла себе это в виде бала длинною в жизнь, на котором парламент выбрал ей партнера для танцев. И она не знала, будет ли это деликатный танцор, тот, кто с легкостью поведет ее через все сложные повороты, или он будет пошатываться на каждом шагу. Или даже хуже, если он силой поведет, насмехаясь над ней, когда она будет спотыкаться в его руках. Азалия старалась подавить это чувство.
— Я очень хочу, чтобы ты смогла прийти, — сказала она.
— Твой отец придет.
— Это не одно и то же. — Азалия наклонилась и поцеловала Матушку, вдыхая сладкий запах бисквитного кекса на яичных белках и детской мази. — Мне тебя не хватает.
— Азалия, — произнесла Матушка, протягивая руку к плечу дочери, — перед тем, как ты уйдешь, присядь.
Немного удивленная Азалия встала на колени. Пышные юбки окутали ее облаком. Пуффф.
Из ящика в конце стола Матушка достала серебряный платок, сложенный квадратом. Серебряный был цветом королевской семьи. В мягком свете переливались вышитые инициалы Б.E.В.
Матушка прижала его к рукам Азалии.
У Азалии перехватило дыхание — настолько у Матушки были ледяные руки.
— Твои сестры, — сказала Матушка. — Ты так хорошо за ними приглядываешь все эти месяцы, пока я нездорова. Ты же всегда будешь заботиться о них?
— Что-то не так?
— Обещай мне.
— Разумеется... — ответила Азалия, — ты же знаешь.
Едва слова соскочили с губ, как холодная волна мурашек пробежала по всему телу. Покалывание началось внизу спины, по венам направилось к кончикам пальцев на руках и ногах, обдавая все ее тело душем из ледяных иголок. Незнакомое ощущение заставило Азалию резко перевести дыхание.
— Мама...
— Я хочу, чтобы ты сберегла платок, — продолжала Матушка. — Он теперь твой. Леди всегда нужно носить носовой платок.
Азалия держала ее холодные руки в своих, пытаясь согреть. Матушка устало засмеялась. Ее смех переливался как ручей, несмотря на измученность. Она подалась вперед и поцеловала пальцы дочери.
К побелевшим от нажима губам медленно возвращался естественный цвет.
— Удачи, — сказала Матушка.
Король не оторвал взгляда от своих бумаг, когда Азалия ворвалась в библиотеку. От преодоления двух лестничных пролетов в объемных шелковых юбках у нее сбилось дыхание, и она ловила воздух крошечными глотками.
— Мисс Азалия, — произнес он, макая ручку в чернильницу. — У нас при дворе установлены правила, разве нет?
— Да, сударь, я знаю...
— Правило номер восемь, параграф первый, Мисс Азалия.
— Сударь...
Король посмотрел на нее. Когда он хмурился, казалось, что воздух замерзает и раскалывается словно лед.
Азалия сжала кулаки и едва удержалась от резкого ответа. Два года! Почти два года она занимается домом, пока Матушка болеет, а он все равно заставляет ее стучать! Она вышла из библиотеки, хлопнув дверью, сосчитала до двух и громко постучала.
— Да, вы можете войти, — прозвучал голос Короля.
Азалия стиснула зубы.
Король был уже одет для бала, в официальных цветах — красном и серебряном. На его военной форме был ровный ряд пуговиц и медалей, сверху одет серебряный кушак от груди до запястья, как у Азалии. Пока он перебирал бумаги, Азалия увидела несколько слов: соглашение, войска и сражение. Как генерал-капитан, он уйдет вместе в кавалерийскими полками на несколько недель помогать соседним странам в войне. Азалия не любила об этом думать.
— Теперь порядок, — сказал он, когда Азалия подошла к столу. — Невозможно управлять страной без законов; невозможно управлять хозяйством без правил. Это так.
