Розанна Битнер - Нежное предательство
Остановив лошадь у столба, Ли вышел из коляски и привязал черного красивого мерина, который привез его из Нью-Хэвена. Молодой человек пристально и внимательно осмотрел дом, столь сильно любимый им. Воспоминания не отпускали. Здесь он бегал, время от времени пересчитывая восемь сторон громоздкого строения. Мать настояла, чтобы по периметру дома возвели крытую галерею. Ее крыша служила полом для балконов второго этажа. Окрестности поместья были прекрасны. На востоке до самого горизонта покачивались воды Атлантического океана, на юге расстилалась гладь пролива Лонг-Айленд, а на севере и западе возвышались пологие холмы, покрытые густым лесом. Хозяйке нравилось сидеть на веранде или выйти из спальни на втором этаже прямо на балкон, прогуляться вокруг дома в любом направлении.
Ажурная чугунная решетка окаймляла галерею и балкон. Деревянные стены дома были украшены темно-серыми литыми карнизами, декоративные консоли поддерживали карниз крыши и располагались группами вокруг двойных окон и балконных дверей.
И сегодня все было красиво по-прежнему. Ли сожалел, что не приехал сюда раньше. По крайней мере, здесь уже по-летнему тепло, зеленеет трава, на деревьях распустились листья, цветут цветы. Ли единственный из семьи, кто проводил в загородном доме каждое лето вместе с матерью. Он считал, что слишком много работает в течение года и имеет право на спокойный отдых. Прежде чем открыть свою собственную адвокатскую фирму, Ли Джеффриз получил образование в Вест-Пойнте и Йеле. В течение четырех лет у него не было возможности приезжать сюда даже на месяц.
Сердце молодого человека больно сжалось при воспоминании о том, что он не смог приехать в этот тихий уголок из-за Мэри Элен Истмен. То лето должно было стать самым счастливым в его жизни. Он собирался привезти сюда Мэри Элен, чтобы жениться на ней после окончания Йельского университета. Однако пневмония оборвала жизнь девушки прежде, чем она успела стать женой Ли. У него тогда не хватило сил приехать сюда без Мэри.
Он все еще навещал могилу невесты в Ныо-Хэвене, но уже не так часто, как раньше. Мэри умерла шесть лет назад. Прошлое уходило… в прошлое.
Ли медлил, прислушиваясь к звукам пианино, таким прекрасным, что сердце сладко сжималось и вздрагивало от нежных журчащих пассажей. Играла его мать. Женщина любила музыку больше всего на свете. Он представил, как тонкие изящные пальцы летают над клавишами великолепного инструмента, стоящего в гостиной. Ли считал, что никто на свете не может так музицировать и петь, как Энни Джеффриз.
Но в следующий миг к аккомпанементу присоединилось чье-то сильное сопрано. Ли хорошо знал голос матери. В гостиной пела не она. Кто бы это ни был, женщина пела почти так же прекрасно, как и его мать. Звуки музыки плыли из дома. Казалось, они заполнили собой воздух, вибрировали над цветами и деревьями. Легкий ветерок, витающий над лужайкой, приносил с собой терпковатый запах моря.
Музыка была смыслом жизни для матери Ли. Мягкие звуки фортепьяно и голос, по всей видимости, очередной ученицы Энни Джеффриз подействовали на молодого человека успокаивающе, умиротворяюще. Это был знакомый, привычный фон загородного дома. Значит, здесь ничего не изменилось.
Ли подошел к главному входу. На веранде показалась Кэтрин, принялась обрезать высаженные в горшки цветы. Услышав легкие шаги гостя, Кэтрин подняла голову.
– Я хочу сделать сюрприз для мамы, – прошептал Ли, приложив палец к губам.
Женщина согласно кивнула, приветливо и радостно улыбаясь.
– Она будет счастлива и обрадуется твоему приезду, – ответила экономка.
Ли подмигнул ей, глубоко вдохнул сладковатый запах цветущей возле дома сирени. Мать очень любила сирень, и сотни кустов цвели сейчас на тридцати акрах поместья.
– Пусть старый Том позаботится о лошади и коляске, хорошо? Я нанял их в порту Нью-Хэвена. Из Нью-Йорка пришлось плыть на торговом судне, других рейсов в это время не было. Скажи, чтобы Том завтра отправил лошадь с коляской назад. Пусть возьмет коня, чтобы было на чем вернуться.
– Обязательно передам. – Кэтрин отправилась выполнять распоряжение молодого хозяина.
Ли вошел и неслышно прикрыл застекленную дверь. Нежный женский голос по-прежнему пел под аккомпанемент пианино и, казалось, заполнял каждый уголок дома. Стоял теплый майский день. Все окна и двери были распахнуты настежь. Звуки музыки сплетались с тихим шумом прибоя, доносившимся с пляжа позади дома. Морская чайка мелькнула перед самой дверью, пронзительно крикнула и улетела.
Ли снял шляпу, повесил ее на стоящую у входа – уже много лет вешалку из вишневого дерева. Летний дом семьи Джеффриз был не столь огромен и не так богато украшен, как дом родителей в северной части Нью-Йорка. Но был по-своему прекрасен и уютен. Рядом с вешалкой стояла изящная подставка с китайской вазой, полной свежих цветов. Ли не помнил ни вазы, ни подставки. Возможно, мать купила их во время зимнего путешествия по Европе. Энни действительно любила цветы, но не так сильно, как музыку. И все-таки отказалась от карьеры пианистки и оперной певицы, когда у нее родился первый сын – Карл. Затем появился Дэвид, а после него – Ли. Четвертый ребенок Джеффризов умер при рождении.
Энни так и не удалось сделать музыкальную карьеру. Она посвятила себя воспитанию сыновей и заботе о домашнем уюте. Но была счастлива, когда могла обучать пению и игре на фортепьяно способных молодых людей, имеющих возможность достичь прекрасных результатов в овладении искусством. По крайней мере, Ли хотел верить, что мать счастлива.
Но однажды, будучи мальчиком, застал мать в слезах. И она призналась, что отказалась от артистической карьеры не по своей воле. На этом настоял его отец. Может быть, тогда Ли подумал, что не позволит отцу решать, чем ему в дальнейшем заниматься. Молодой человек выбрал свою судьбу самостоятельно.
Ли постарался не вспоминать старых обид. Он приехал сюда, чтобы насладиться отдыхом. Не стоит вспоминать о семейных противоречиях. Что касается матери, то с ней у него никогда не возникало никаких разногласий. Она была очень доброй и любящей. Всегда сочувствовала детям и поддерживала их желания и устремления.
Ли, тихо ступая, направился в гостиную. Ему хотелось удивить и обрадовать мать. Она, конечно же, не ждет его сегодня. Он должен приехать только завтра.
Голос новой ученицы Энни был глубок и богат по тембру. Ли хорошо разбирался в музыке, хотя не унаследовал от матери музыкального таланта и никогда не стремился научиться петь. Но, будучи воспитан Энни Джеффриз, не мог не ценить одаренности в других людях. Последним учеником матери, которого Ли помнил, был молодой человек. Проучившись у Энни какое-то время, тот стал играть в Нью-Йоркском симфоническом оркестре. А сейчас мать давала уроки какой-то девушке, вероятно, мечтающей об артистической карьере.
