Наталья Шатрова - Последняя любовь Аскольда
Ярина, ломая и подбрасывая в печь хворост, вздохнула. Да, нынешняя весна никому радости не принесла – ни им, ни жителям веси.
Дверь открылась, и в избушку вошла Белава, устало присела на край приколоченной к стене лавки. Ярина тут же бросилась наливать ей земляничный отвар, восстанавливающий силы.
Беременность не испортила славянской красоты Белавы. Волосы цвета липового меда ничуть не потеряли блеск и не потускнели, на плотном стройном теле не появилось ни капли жира. Правда, белое лицо выглядело уставшим и чуть изможденным, но на нем по-прежнему ярко блестели зеленые глаза – и даже не глаза, а глазищи, как говорится, вполлица.
– Ну как там? – спросила Ярина, чувствуя неясную, непонятную тревогу.
Белава отпила глоток отвара, поданного ей Яриной, и, только прочистив горло, смогла говорить:
– Плохо. Умерли еще двое. Сын моего пасынка Лютого тоже не выживет. Сельчане во всем обвиняют меня. Говорят, что это я с полей воду отгоняю и мор на людей наслала. Лютый вообще озверел, будто с ума сошел: говорит, что меня надо было вместе с мужем отправить на краду[4].
Ярина не стала говорить о беспокоящем ее чувстве тревоги и, чтобы чем-то занять себя, отошла к печи, приподняла глиняную крышку, намереваясь попробовать похлебку. В это время дверь распахнулась, и влетел бледный испуганный Дар.
– Сельчане идут сюда… с вилами. Страшно кричат, угрожают. Называют нас ведьмаками.
Ярина выронила крышку из рук, и та, ударившись об угол печи, раскололась на черепки.
– Я так и знала, – простонала Белава. – Сердце не зря чуяло беду. Скорее полезайте в окно, бегите в лес и не выходите, что бы ни случилось.
– Да ты что?! – Ярина замахала на нее руками. – Никуда мы без тебя не пойдем!
– Ярина, будь умницей. Послушай меня, мне ведь не убежать с таким животом. Я и в окно-то не пролезу, а в дверь выйду, увидят, ринутся в погоню. Тогда все пропадем. Бегите одни! А за меня не беспокойтесь – как-нибудь обойдется.
Белава ощущала уходящее, ускользающее время. Вскоре будет поздно, и ребята не спасутся. Она потеряла самообладание, видя, что они не собираются без нее бежать.
– Ну же, бегите! Кому говорят?! Быстрее!
Грозный окрик сестры подействовал. Брат и сестра бросились к узкому проему оконца. Первой пролезла, обдирая в кровь руки, Ярина. Следом потянулся к оконцу юноша.
– Дар, подожди!
Белава подскочила к нему, сунула в руки маленький мешочек с монетами, которые копила всю жизнь. Парень растерялся и молчал, глядя на женщину жалобными глазами.
– Иди! Иди!
Она настойчиво подталкивала его, и позднее Дар не мог вспомнить, как он вывалился из окна.
– Идите в Киев, – донеслось из избы. – В торговом посаде спросите Веселина… я думаю, он не оставит вас, поможет… Бегите! Скорее…
Ярина и Дар побежали к темнеющим впереди деревьям, слыша за спиной нарастающий жуткий гул разъяренной толпы.
Брат и сестра смотрели из-за деревьев на неясные очертания людей у избы: что они делали, в сгущающемся мраке не было видно. Вдруг мелькнула искра, и тут же вспыхнул огонь, осветив загоревшийся сруб, осенив их страшным прозрением.
Ярина закричала и рванулась к горящей избе, замечая, как во сне, повернувшиеся на ее крик лица, мелькавшие на них отсветы огня. Кто-то махнул в ее сторону рукой. Дар в отчаянии схватил сестру за рукав и потянул назад…
Они продирались сквозь деревья, отчетливо слыша сзади шум погони, но спасительный мрак чащи уже смыкался над ними, скрывая от преследователей. Ребята неслись, не разбирая дороги, пока не выбились из сил.
Ярина споткнулась о корень дерева, упала, но не поднялась, а так и осталась лежать ничком, обессиленная бешеным бегом. Подбежал Дар, схватил за плечи, помогая подняться, но она прошептала:
– Оставь меня… не могу больше… нет сил, – и устало закрыла глаза.
Юноша опустился на пожухлую после зимы траву, прислонился к шершавому стволу дерева. Отдышавшись, к нему подползла Ярина и прикорнула рядом, прижавшись к его боку.
– Дар, за что они так с Белавой?
– Засуху, мор – все свалили на Белаву, – горестно произнес юноша.
– Может, вернемся? Может, это шутка, и Белава жива?
– Замолчи, Ярина, у самого на душе пакостно.
Ярина притихла, изредка всхлипывая и шмыгая носом. Но думы о сестре не давали покоя. Почему случилось это несчастье? За что боги разгневались на них?
Ночь подкрадывалась со всех сторон, и, чтобы не видеть жуткие очертания деревьев, пугающих своими скрюченными ветвями, измученные ребята закрыли глаза и вскоре незаметно для себя уснули.
Проснулись сразу оба: то ли заяц мимо проскакал, то ли белка с дуба на дуб перемахнула, или еще что потревожило сон. Они вскочили на ноги, испуганно озираясь по сторонам. Но ничто не нарушало покоя утреннего весеннего леса, кроме радостного щебета птиц.
Лес медленно отходил от долгой зимней спячки. Открытые поля давно ждали влаги, а здесь земля была еще сыровата, и из глубоких низин тянуло снежным холодом. Из-под прошлогодней травы и опавшей листвы настойчиво тянулись вверх новые зеленые ростки.
Потоптавшись немного на месте, брат и сестра побрели, старательно обходя полусгнившие завалы, продираясь сквозь заросли лесных диких кустарников.
О Белаве не говорили. События прошедшего вечера не оставляли надежд на благополучный исход. Оба это понимали, но в глубине души каждый надеялся на чудо. Они не видели ее мертвой и хотели верить в то, что она жива.
После обеда небо заволокло огромной темной тучей. Хлынул крупный дождь, в одно мгновенье промочив их насквозь. С тоской они смотрели на потоки воды. Если бы дождь пролился на день раньше, то сейчас они не стояли бы сиротливо в лесу под редкой кроной дерева; и ничего не случилось бы с Белавой.
Тягостная боль от бессилия и несправедливости случившегося охватила Ярину. Девушка шмыгнула носом, сдерживая рыдания, но не сумела и расплакалась. Дар стоял молча, не успокаивая ее, потому что сам еле сдерживался, заглушая в себе желание завыть в голос.
Глава вторая
Огромная ладья рассекала воду, ходко скользя вниз по течению Сейма. Борта, напоминавшие сложенные крылья птицы, и выдолбленная птичья голова на носу придавали ей сходство с гигантской сказочной жар-птицей.
Ярина и Дар, плывущие на ладье, не переставали удивляться, как такая махина стойко держалась на воде и не тонула. Привыкшие с детства к маленьким плоскодонкам, они, впервые увидев это чудо, поражавшее своими размерами и мощью, замерли в изумлении и долго не могли прийти в себя от захватившего дух восторга.
